- Значит, вы полагаете...
- Ничего я не полагаю, Владимир Константинович. Только оно дорогого стоит - это крохотное уточнение. С какой стороны на него ни взгляни.
- Ваша правда, - признал Люсин.
- Догадываюсь, что не очень вы меня, старого сухаря, одобряете и размолвку с Натальей Андриановной все никак простить не желаете, но ничего с собой поделать не могу. Так уж устроен, простите.
- Себя ломать - последнее дело, - задумчиво усмехнулся Люсин. - У каждого свой стиль, Борис Платонович, и ничего тут не попишешь. Хотя как-то приноравливаться все-таки не мешает. Учитывая общность цели.
- Спасибо за намек. - Гуров старательно выдувал дым в узкую, как лезвие, щель, но дождь ломал тонкую струйку и гнал обратно. Слезно пощипывало в глазах.
- Ради бога, Борис Платонович. Никаких намеков. Не смею, да и не нахожу оснований, как на духу говорю, в чем-либо вас упрекнуть. По-моему, мы неплохо работаем в паре... Пока.
- Значит, не упрекаете? И на том спасибо... Не упрекаете, но и не одобряете?
- Я бы не стал так ставить вопрос. Вернее будет сказать: не во всем соглашаюсь.
- Ну, это вполне нормально, Владимир Константинович.
- И я того же мнения.
- Вы говорите, когда чего не так...
- Скажу, если вы сочтете возможным заранее поставить меня в известность,
- Ясно, куда целите. И поделом мне, дубарю. Поторопился с Натальей, пережал. С кем не бывает?.. Тем более что знахарочку вашу я за три версты обхожу. Уговор помню... Вы из нее, кстати, ничего такого не выжали?
- Человек не виноград, Борис Платонович, - чувствуя, что вот-вот сорвется, процедил Люсин. - Я, извините, не приемлю такую терминологию... Но давайте лучше о деле, коль уж вы затронули. Я навел кое- какие справки. Аглая Степановна действительно ездила на свадьбу к своей крестнице Галине, оператору машинного доения. Молодой она привезла в подарок финские сапоги, а жениху - чайный сервиз, так сказать, на обзаведение. Что же касается ее лесных походов и ваших сомнений, вполне резонных, и насчет осеннего сбора, то тут у меня душа спокойна. Хотите знать почему?
- Интересно послушать.
- Аглая Степановна не скрыла от меня, что и с какой целью искала. Даже урожай свой продемонстрировала, хоть я в таких материях, мягко говоря, слабо ориентируюсь.
- Я тем более. И это наша общая беда.
- Но я все же проконсультировался со специалистами, даже литературу кое-какую полистал. Вот краткие заключения насчет собранного Аглаей Степановной растительного сырья. - Люсин раскрыл записную книжку. Шерошница душистая, или ясменник пахучий - асперула одората. - Он со вкусом подчеркнул латинское звучание. - Собирают после цветения... Прошу обратить внимание: после. Применяется для общего улучшения обмена веществ, действует на печень и мочевой пузырь, хорошо зарекомендовала себя при лечении камней. Подходит?
- Пока согласуется.
- Пойдем дальше. Буквица лекарственная - бетоника оффициналис. Собирают ее весь период цветения, который продолжается с июня до сентября, влияет на работу печени. Наконец, третье - жеруха.
- Блатное, однако, названьице.
- Это уж как взглянуть, Борис Платонович. Это уж дело вкуса... Если не нравится, называйте по-латыни: настуритум. Цветет она с мая до конца сентября. Употребляется исключительно в свежем виде, поскольку при сушке теряются лечебные свойства. Особенно показана при нарушениях функции печени и желчнокаменной болезни... Вас устраивает? Диагноз, поди, не забыли?
- Выходит, почти кругло, - признал Гуров. - Если, конечно, исключить возможность заранее заготовленной легенды.
- Такого подарка нам с вами никто, Борис Платонович, не приготовил. Можете сомневаться сколько угодно, но, извините, про себя.
- Это я понимаю! - кисло улыбнулся Гуров. - И чту священный принцип презумпции невиновности во всей его... Не знаю чего... Вы, кстати, что кончали?
- Юридический факультет МГУ, заочно.
- Узнаю изысканную латынь. Школа! Альмаматер!
- Отчасти. А вообще-то я довольно сносно владею французским. С детства.
- Уж не голубых ли кровей?
- Увы, самых обыденных, хотя, не скрою, знавал титулованных особ, знавал.
- Это при каких же обстоятельствах?
- Досталось как-то одно непростое дело, но неохота рассказывать. Да и долго.
- Жаль, я бы с удовольствием послушал... Ничего, расскажете, когда, даст бог, разопьем бутылочку по случаю благополучного, если можно так выразиться, завершения. Ведь расскажете?
- Отчего же нет? - не слишком охотно пообещал Люсин.
- А насчет этой Марины я все-таки наведу справки. Не возражаете?
- Ваше полное право.
- Вы бы, конечно, не стали?
- Почему? Если бы возникло вдруг такое сомнение, не замедлил бы.
- Вдруг? Вдруг, дорогой мой Владимир Константинович, ничего не случается. На все есть своя невидимая причина... Ничего у меня, кроме благодарности, к этой девахе нет. Ни боже мой! Но резануло словечко, не скрою. Уж больно кстати припомнила!
- Кстати, если учесть последующие события. Едва ли она ожидала, что Вера Петровна скажет про дверь.
- Явно не ожидала. Даже вскинулась сперва, что тоже наводит на размышления.
- По-моему, нормальная реакция.
- Думаете?
- Почти не сомневаюсь. Но вы проверьте, Борис Платонович, для очистки совести. Чем черт не шутит.
- Эх, времени жалко! Ведь тут явный след обозначился! Я же так и знал, что все просто в подлунном мире. Сложности - не для наших клиентов. Они вьют круги, запутывают, но в основе всего - примитив. Да и чего ждать? Если ты способен убить человека из-за... словом, из-за бумажек, то грош тебе цена как мыслящей личности. Ты уже не гомо сапиенс и вообще никакой не гомо. Так, протоплазма с навозом... Чего делать-то будем?
- Первым делом пройду я этим путем, до станции. Как только погода позволит.
- А пока?
- Продолжу расшифровку. Мне эта кабалистика солитовская покоя не дает. По ночам снится вместе с дурманом и белладонной всяческой.
- Неужели вас все еще волнуют эти чудачества, чепуха, можно сказать, на постном масле? Уж теперь-то мы знаем что к чему!
- Знаем? Не слишком ли сильно сказано?.. Кстати, Борис Платонович, утром меня снова затребовали на ковер.
- Что, торопит любимое начальство? Так ведь и меня, грешного, теребят.
- К тому, что торопят, я привык. На то и щука в реке, чтоб карась не дремал. Не первый год служу и наловчился выслушивать понукания вполуха. Но одна фраза, скажу вам по чести, меня проняла.
- Что же это за фраза такая особенная? Уж не намекнули ли вам на понижение в должности? - Гуров сочувственно рассмеялся. - Не берите на сердце.
- Понижение мне не грозит, - непроизвольной улыбкой ответил Люсин, как, впрочем, и повышение. Просто мне напомнили, Борис Платонович, что патенты Солитова принесли стране миллионы в валюте. Миллионы!
- Ну и что?
- А то, уважаемый коллега, что любая неясность в таком деле невольно наводит на размышления.
