пораньше?
– Чтобы навестить цыган? – спросила Паула.
– Боюсь, придется, – ответила Эмма.
Она двинулась в Хардичи как можно быстрее. Корби, очевидно, разрешил своим друзьям с ярмарки разместиться на его земле. Это была его собственность, никто не мог помешать ему, но земля примыкала к парку «Хардич-Хауса», и Марк Хардич вряд ли мог обрадоваться близости ярмарочных торговцев.
Когда Марк придет домой, возникнут осложнения. Эмма не хотела, чтобы ее отец стал буфером между Корби и Марком. Он продал Корби эту землю и полагал, что все останется как было. Никакого строительства на этом месте. Корби обещал. Только в тишине он мог заниматься живописью.
Теперь, согласно Саре Хардич, он превратил участок земли в цыганский табор. Вот почему он сказал вчера вечером: «Когда вы узнаете Бет получше…» Ни слова о том, что случилось сегодня. В то же время он делал портреты торговцев с ярмарки для нее, играя в сумасшедшую игру с именами.
Эмма была возмущена. Он поставил ее отца в ужасное положение, и Эмму также. «Ваш друг Кемпсон», – сказала Сара. «Никакой не мой друг», – подумала Эмма, подъехав к дому.
Она увидела след от фургонов на примятой траве. Прямо вниз по старой дороге и затем под прямым углом к ней. Со стороны «Хардич-Хаус» все было отлично видно, а если глядеть из «Милл-Хаус», роща закрывала обзор. Весь луг теперь был лагерем шатров и палаток. А между деревьями виднелись фургоны.
Ворота были закрыты, но на них висели возбужденные дети, радостно кричащие:
– Ярмарка приехала!
Отца не было дома, она обошла все комнаты. Тогда она поспешила к роще.
Она насчитала шесть маленьких фургонов. Три больших. И еще там была целая толпа ярмарочников. И Марк был там. Она увидела его и Корби, как только обогнула рощу. Марк в бриджах и жакете, Корби в свитере и брюках. Сердце у Эммы упало от нехорошего предчувствия.
Она оказалась в гуще событий. Ей было жаль, что она не смогла увидеть Марка до этого и сказать ему, что она ничего не знала. Она не могла слышать, что они говорили, но, при их любви друг к другу, едва ли они обсуждают, как провели день.
Спарки узнал ее. Его пронзительный голос, способный перекричать даже шум ярмарки, перекрыл все другие звуки в радостном приветствии:
– Корби, вон твоя девушка идет! Эй, куколка, прокатимся на карусели! – Он подскочил к ней. Волосы хаотически торчали.
Она увидела, как Марк обернулся и нахмурился. На лице у него было отвращение и недоверие.
Глава 6
Спарки уже хотел поцеловать ее. Поднять на руки, закружить… Эмма решительно протянула руку, чтобы остановить его, и сказала спокойно:
– Привет! Вот так неожиданность!
– Неужели! – Он остановился. Радость сменилась удивлением: – Разве вы не знали, что мы собираемся приехать?
– Нет, не знала.
Спарки был не один. Все теперь уставились на Эмму. Марк и Корби оба, казалось, ждали, что она ответит.
Спарки спросил недоверчиво:
– Разве Корби не сообщил вам?
– Почему он должен сообщать мне? Я не пользуюсь его доверием. – Она посмотрела на Корби. – Я сомневаюсь, что он вообще потрудился кому-нибудь сообщить.
Марк пошел к ней, оставив Корби: – Не ожидал увидеть тебя здесь.
– Я тоже удивлена, – сказала Эмма. – И не ожидала увидеть тебя. Сара позвонила мне на работу, рассказала о происходящем и спросила, где ты.
– Ты ничего не знала?
– Я же сказала, что нет.
Марк бросил взгляд на Корби, потом сказал Эмме, взяв ее под руку:
– Смотри иди осторожно. Дорога неровная.
Ее тронуло беспокойство Марка. А то, что он взял ее под руку, умилило ее так, что она еле двигалась от счастья.
Корби позвал:
– Хардич!
Марк оглянулся, а Эмма напряглась.
– Держитесь подальше от моей земли, – сказал Корби. Его голос был почти спокойным, но по спине Эммы прошла дрожь, как от соприкосновения со льдом.
Она видела, как у Марка на щеке задергался нерв. Юридически Корби был здесь хозяином. Марк же нарушителем. Корби наслаждался тем, что может сбить с него спесь. Они долго пристально смотрели друг на друга.
Затем, к облегчению Эммы, Марк быстро пошел прочь. Он широко шагал, держа ее под руку, и ей приходилось почти бежать.
Он уходил. Как в последний раз, когда он и Корби встретились лицом к лицу в доме Эммы. Будто для него было невыносимо оставаться дольше. Марк Хардич уходил с достоинством. Сама же Эмма выглядела явно комически, так как бежала за ним вприпрыжку, едва поспевая. И смех, который раздался им вслед, адресовался ей.
Если бы Марк не выглядел таким грозно мрачным, она постаралась бы успокоить его. Он крепко сжимал ее локоть. И несмотря на то что она едва поспевала, глядел не на нее, а вперед. Ей казалось, что он почти не осознает, что она рядом. Так глубоко задумался, что не замечает, что все еще держит Эмму за руку.
Она едва дышала, когда они добрались до забора. Все-таки он помнил, что она рядом. Он подсадил ее, и она оказалась на заборе раньше него.
Она огляделась. Отсюда хорошо были видны ярмарочные шатры и фургоны. В этом месте река окаймляла луг. Земля на противоположном берегу принадлежала Марку Хардичу. Прямо из «Хардич-Хаус» открывался прекрасный вид на шатровое поселение.
Какое соседство! Марк, вероятно, заметил только Спарки. Спарки хоть не состоял на учете в полиции. По крайней мере, это не было известно. Был еще Хамстер. И Панчи. Эмма заметила обоих.
Она сидела на заборе и, сжав губы, отчаянно старалась не засмеяться. Не было ничего смешного. У Марка была причина сердиться. Она размышляла: интересно, что у них в фургонах. Если Соверен тоже приехала, привезла ли она с собой «Комнату страха».
Марк позвал:
– Эмма! – Подставил руки, чтобы помочь спуститься вниз. А когда она слезла, спросил: – Ты встречалась с ними раньше?
Она объяснила:
– Я ездила на ярмарку с Корби, когда только решила вернуться из Лондона. В тот вечер ты приносил бумаги для моего отца.
Марк задержал ее руку немного дольше, чем было необходимо, изучая ее лицо. Затем он с серьезным видом слегка поклонился. Действия Спарки Марк мог объяснить только тем, что они хорошо знали друг друга. Она сказала:
– Работающие в индустрии развлечений – экстраверты. Они готовы с каждым здороваться, как с горячо любимым другом.
– Жаль, что тебе причинили беспокойство. – Он говорил спокойно. – Некоторые любят злоупотреблять случайным знакомством.
Итак, Марк был очень деликатен с ней и, по всему выходило, требовал такой же деликатности и от нее. Не случись там Марка, поведение Спарки вряд ли смутило бы ее. Все те, кто позволял себе вольности с Марком Хардичем, получали холодный прием. В сравнении с Марком Эмма ощущала себя поверхностной.
Она попробовала объяснить:
