— Да пошел ты, чертов Боланд!
— Пошли, — потянула Кэт Райли за рукав.
— Куда пошел? Дерись, как мужчина! — закричал Вирджил.
Райли потащил его внутрь, затолкал на кухню и запер дверь.
Обратно они с Кэт шли намного медленнее. Они молчали все время, если не считать того, что Райли позвонил Рите и сообщил ей, что ее брат напился и буянит и что его надо отправить в больницу.
Когда они дошли до дома Кэт, она взяла Райли за руку и повела наверх. Она подвела его к кровати, сняла его плащ, а потом и свой собственный. Она легла на кровать.
— Пожалуйста, обними меня, — попросила она. Он лег рядом с ней. Они уснули прямо в одежде.
Скрип, скрип, визг, визг… Из камня выплывали женские лица. Кто-то из этих женщин доставил ему удовольствие, кого-то из них он контролировал, кого-то хотел взять под свой контроль. Были и те, кто отказывал ему, и те, кто возбуждал, были женщины, которые злили его так, что он готов был вышвырнуть их из окна. Были и такие, что после встреч с ними он был счастлив, что родился мужчиной.
Для большинства скульпторов эта часть процесса была отнюдь не самым увлекательным занятием — опускание силиконовой карбидной наждачной бумаги в воду, но Вирджил любил это. Ему нравилась физиологичность процесса. Ему нравилось быть Творцом человеческих форм, нравилось тереть, тереть, тереть камень наждачной бумагой и в результате получать красоту.
Скрип, скрип, визг, визг… Женщины все плыли и плыли перед ним. И каждая из них была изящнее другой.
— Боже мой, ничего ужаснее в своей жизни я не видела.
Вирджил даже не посмотрел в сторону сестры.
— Тогда отойди от зеркала, Рита.
Он надеялся, что если будет продолжать работать, она уйдет, но вместо этого почувствовал, что она подошла ближе.
— Должно же быть какое-то ограничение для количества голов в одной скульптуре.
— Убирайся.
— Мне позвонил Райли, — сказала она.
— И что?
— Сказал, что ты напился, буянишь и что тебя нужно отвезти в больницу. Вот я и пришла за тобой.
— А я что, очень похож на буйного?
— Ты очень похож на больного, Вирджил. Тебе нужно пройти курс лечения. И к тому же ты пьян.
— Да пошла ты… И процедуры вместе с тобой. Пошел к черту Боланд. Все пошли к черту.
По каким-то необъяснимым причинам Рита решила, что это было своеобразное приглашение, села на табуретку и скрестила свои варикозные ноги так, как будто собралась сидеть так до скончания века. Он сгорбился и дальше принялся работать шкуркой.
— Что тебе сказала Кэт?
— Она пригласила меня на обед на День благодарения, можешь себе представить.
Рита ничего не ответила. Вирджил посмотрел на нее искоса, чтобы увидеть, как она поражена его словами. Наконец она сказала:
— Думаю, она расстроилась, когда поняла, что ты сильно занят.
— Я велел ей убираться к черту.
— Ты такой последовательный.
— Убирайся.
— Я, собственно, что хотела сказать, — Рита вдруг умолкла. — Кэт не говорила ничего о детстве? О Бетти Энн или о тебе?
Вирджил бросил наждачную бумагу на пол, прямо к ногам Риты.
— Я работаю. И не хочу, чтобы ты торчала здесь. Я не хочу обсуждать мою почившую жену. Уходи.
— У Райли в больнице меня убеждали, что тебя необходимо госпитализировать, — стояла на своем Рита.
— Не желаю идти к этим иностранцам! Оставь меня в покое!
— Ты убиваешь себя, — сказала она тоном директора.
— Если мне суждено умереть, я умру. — Казалось, этот разговор действительно утомил его. — Но именно в этот момент я хочу работать в полном одиночестве.
Рита застонала.
— Это мой шедевр.
— Да уж. Настоящий кусок искусства. Это точно, — сказала она.
Вирджил попытался выпрямиться, но покачнулся.
— Рита, — сказал он, указывая на нее дрожащей рукой. — Ты старая уродливая сумасшедшая училка, и прости меня, если я не слушаю твои нотации, но ты ничего не понимаешь ни в искусстве, ни в страсти, ни в… — Он пошатнулся, ухватился за край рабочего стола. — В любом случае ты уродлива, так что убирайся.
Глубоко вздохнув, Рита встала со стула. Она поджала губы, Вирджил заметил, как она постарела. Когда это произошло?
— Я ненавижу тебя, — сказала она. — И всегда ненавидела. Не знаю, зачем я приехала в этот город, чтобы быть ближе к тебе. Ты мог бы стать самым близким мне человеком, но вместо этого, ты стал просто язвой. Прости меня за все, что я сделала для тебя, потому что ты ничего этого не заслужил. — Она развернулась и направилась к двери.
— Ты ненавидишь меня не больше, чем я ненавижу тебя, ты, старая морщинистая корова.
— Кстати, — сказала она, готовясь к контрольному выстрелу. — Никакой это не шедевр — это театр уродов. Надеюсь, ты сгоришь в аду.
Слава Богу, она ушла. Он вновь может вернуться к своим леди. Вирджил знал, что они скучали без него.
— Я наотрез отказываюсь это делать, — сказала Кэрри.
— У тебя есть идея получше?
— Да. У меня просто великолепная идея, Мэдлин. Как насчет того, чтобы бросить все это? Что, если ты займешься собой? Найдешь хобби? Скажу тебе по собственному опыту, это просто замечательно!
— Ха-ха.
— Я кое-кого встретила!
Мэдлин не удержалась.
— Ну и когда свадьба? — спросила она.
Кэрри сначала ничего не сказала, но когда заговорила, слова ее были резкими.
— Я хочу, чтобы ты перестала звонить на работу и мне домой. Если ты не одумаешься, я достану судебный ордер.
Мэдлин так засмеялась, что даже перестала прищипывать кромку пирога.
— Ты никогда не была моим настоящим другом, — продолжала Кэрри. — Я использовала тебя.
Мэдлин бросила скалку на стол.
— Да, я это прекрасно понимаю. Зато ты не вполне понимаешь ситуацию, которая возникла прямо сейчас, прямо здесь.
— Я вешаю трубку.
— Отлично. Тогда я пошлю несколько электронных писем, как только засуну эти яблочные пироги в духовку. По-моему, я всех учла, но скажи мне, если я что-то пропустила. Итак, директор департамента здравоохранения и человеческих ресурсов, председатель союза терапевтов, твоя ассистентка Элис, твои родители, Чарли и Верна Матис из Беркли, председатель законодательного собрания…
— Ты не посмеешь!
Мэдлин засмеялась:
