У противоположной от двери стены, под круглым окошком, стоял необъятных размеров письменный стол. Он был завален книгами, папками, клочками миллиметровки и кальки. Рядом с массивным письменным прибором из бронзы и толстого стекла стоял бинокулярный микроскоп, окруженный всевозможными бюксами. Люсин не знал, на чем остановить взгляд. На столе валялись баночки с реактивами и препаратами, стержни от шариковых ручек, стертые ластики, огрызки карандашей, золотистые, синие и розовые кристаллы, тюбики с клеем, окаменелости, образцы пород и минералов, очки, хирургический скальпель, логарифмическая линейка, циркуль... В розетку через тройник были подключены осветитель микроскопа, вычислительная машинка и настольная лампа. Под столом громоздились рулоны чертежей и стояла на чугунной опоре химического штатива пишущая машинка в голубом футляре. По всему полу в изобилии валялись скрепки. На продавленной качалке кое-где были сложены листы гербария, прижатые бронзовым пресс-папье в виде сфинкса. Тут же лежали синяя пачечка дешевых сигарет 'Дымок', позеленевший пятак, стеатитовая печатка, обгрызенная коробка спичек и пластмассовая мухобойка со следами точных попаданий.
Справа от стола угрюмо чернело холодное жерло камина. На каменной стойке пылились бронзовые часы с черным зодиакальным циферблатом, хрустальная вазочка с сухими бессмертниками и фото, запечатлевшее молодую улыбающуюся пару. Люсин решил, что на фотографии засняты Аркадий Викторович и его покойная жена.
Еще в кабинете стояла вытертая бархатная кушетка, на которой лежали вышитые болгарским крестом подушечки. Над кушеткой висела картина в тонкой золотой раме. Она изображала странный зеленый ландшафт, неправдоподобные розовые облака и стоящего на цветке человека с равнодушной, бесстрастной улыбкой. Люсин заинтересовался картиной и подошел поближе. Улыбающийся человек (лицо золотое, одежды красные, волосы как синяя башенка) левую руку вверх поднимал, а правой в землю указывал. В поднятой к луне и солнцу руке была у него цветущая ветка, а в опущенной долу - чудный, алые лучи испускающий самоцвет. Ничего подобного Люсин в жизни не видывал, но что-то шепнуло ему: Будда. И он даже не усомнился, что перед ним именно Гаэтама Будда. А там и память заработала - прочитанное припомнилось, и догадался Люсин, что стоит Будда на священном лотосе.
Людмила Викторовна, затаившаяся у Люсина за спиной, нашла нужным пояснить:
- Это тибетская танка семнадцатого века. Какой-то лама писал ее в горном монастыре всю жизнь. Аркаша говорит, что она вдохновляет его на поиски.
'Вдохновляет так вдохновляет, - подумал Люсин. - Нас это не касается. Пойдем дальше'.
Он переключил внимание с картины на большой аквариум, установленный на подставке из сварных уголков. Вода из него испарилась на добрую треть, а на стекле нарос коричневый налет, мешавший видеть рыбок.
Редко воду менял Аркадий Викторович... Совсем как Юра Березовский.
Люсин машинально воткнул в розетку вилку рефлектора, и аквариум осветился. В зеленой опалесцирующей воде плавали усатые гурами и разноцветные петушки. На дне, вздымая облачка мути, рылись в отбросах стеклянистые креветки. Их в аквариуме было куда больше, чем рыб.
'Век живи - век учись, - подумал Люсин. - Оказывается, и креветки бывают пресноводные, не только бычки. Жаль, мелкие. Это тебе не дальневосточный чилим, не тропические лангустины. Вот то креветки!..'
Он выключил рефлектор и повернулся к окну, по обеим сторонам которого стояли стулья. Пыль на них казалась нетронутой. Зато с подоконника явно были сметены следы грязи.
- Вы здесь ничего не вытирали? - спросил Люсин на всякий случай, повернувшись к Людмиле Викторовне.
- Боже упаси!
Люсин взял увеличительное стекло и, встав на стул, осмотрел каждый сантиметр замазки. Папиллярных узоров на ней не было.
Справа от окна, ближе к столу, стоял еще один венский стул, а на нем - банка с хитрой откидной крышкой. Люсин осторожно тронул пальцем дюралевый рычажок, и крышка стала стоймя. Едко, до боли в глазах, пахнуло формалином. Пять мертвых креветок валялись на дне. Черные бисеринки их глаз побелели.
- Вы уверены, что пропал только ковёр? - спросил Люсин.
- Уверена. Что же еще, когда всё на месте?
- Мало ли... А в столе? Бумаги, записи...
- Это может быть. Я о ценных вещах говорю.
- Иногда бумаги ученого стоят подороже банкнот и акций.
- Вы думаете, тут поработал шпион? - прошептала она. - Диверсант?
- Я ничего не думаю, - буркнул Люсин. - Ничего пока не известно. Ваш брат курил? - В глаза ему бросилась синяя пачка.
- Никогда в жизни.
- Вот как? - Люсин мгновенно натянул на правую руку резиновую перчатку и взял сигареты. - Трезвого образа жизни был человек!
- Ну, этого бы я не сказала, - задумчиво произнесла Ковская. - Он иногда выпивал. Представьте себе, даже чистый спирт. Изредка, правда. Вот ужас!
- Это не ужас, - рассеянно покачал головой Люсин, осматривая пачку. Откуда у него сигареты?
- Ах, эти... - Она улыбнулась. - Он из них настойку делал.
- Что?! Какую такую настойку? - Люсин был озадачен.
В пачке, надорванной сбоку, не хватало одной сигареты, и казалось невероятным, что именно она пошла на приготовление загадочной настойки, даже если смириться с мыслью, что кому-то вообще могла прийти в голову столь экстравагантная затея.
- На воде. От тли... Цветы, которые нужны Аркаше для опытов, облепила тля...
- Понятно! - Люсин отвернулся, скрывая улыбку. - Ваш брат уничтожал табачной настойкой тлю. Так- так... И сколько же сигарет шло на приготовление такой отравы?
- Не знаю, право... Видимо, вся пачка? Я так думаю...
- Но не одна сигарета?
- Нет, конечно же, не одна.
- Кто же тогда взял отсюда сигарету?
- Н-не знаю!
- Аркадий Викторович точно не курил? Ни при каких обстоятельствах?
- Совершенно точно. Можете быть в этом уверены.
- Но кто-то взял сигарету... Весь вопрос в том, выкурил он ее или нет. И где именно выкурил, - пробормотал Люсин и, став на четвереньки, заглянул под кушетку.
Окурка не было видно, но зато он нашел обгорелую спичку.
Отряхнув колени, прошел к качалке и, взяв коробку спичек, спросил:
- Это ваши?
- Наверное! Почем я знаю?
Но спичек в коробке не было. Вместо них там лежали ржавые бритвенные лезвия. Возможно, они нужны были Ковскому для его опытов с растениями...
Люсин прочитал английскую надпись на этикетке. Экспортные спички. Значит, довольно толстые... Правильно, так и написано: 50 штук. Эта же он повертел в руках свою находку - тоненькая. Значит, не отсюда...
Он вынул из бокового кармана никелированный футлярчик и аккуратно уложил в него спичку. Бросилось в глаза зеленое пятнышко под обгорелым ее острием.
- Разрешите войти? - послышался сзади голос Крелина.
- Пожалуйста, - пригласил Люсин. - Ждем. Позвольте, Людмила Викторовна, представить вам моего коллегу Якова Александровича Крелина.
- Очень приятно! - Ковская поджала губы.
Крелин молча поклонился и, увидев отпечатки следов по рассыпанной земле на полу под окном, взялся за фотоаппарат. Ослепительно сверкнул блиц. Потом еще раз.
