Соберитесь с мыслями.
Некоторое время в машине было тихо, потом плечи Пинчука еще раз попытались выразить то недоумение, которое он испытывал, наконец он недовольно признался:
– Кажется, Оксана спросила, поселится ли москвич – то есть вы, Женя, – в нашем доме. Я ответил: нет. Она удивилась: почему? Мол, так было бы надежнее. А я… – Рассказ все чаще прерывался смущенными покашливаниями. – А я ответил, что в гостинице вам будет… гм-гм, удобнее.
– Потому что я поселюсь там не один, ведь так?
– Примерно, гм-гм…
– И вы сказали, что мы с Милой обосновались в одном номере.
– Это была тактическая уловка… Маленькая, гм-гм, военная хитрость.
– Вот как?
В глазах Бондаря зажглись нехорошие огоньки, после чего речь Пинчука непроизвольно ускорилась:
– Поймите меня правильно, Женя. Дело вовсе не в том, что у меня чересчур длинный язык. Я умышленно сказал, что вы сошлись с моей секретаршей. – Руки говорящего изобразили какую-то замысловатую фигуру, напоминающую двух переплетшихся осьминогов. – Это была, образно выражаясь, осознанная необходимость. Дело в том, что до свадьбы с Оксаной я был близок с Милой и… – импровизированные осьминоги активно зашевелили пальцами-щупальцами, – и Оксана об этом узнала. Стала требовать, чтобы я уволил секретаршу, мучить меня глупыми подозрениями, устраивать форменные допросы. Намекнув, что Мила сошлась с вами, я как бы обеспечил себе алиби. Презумпция невиновности, понимаете?
– Эта ваша презумпция, – непримиримо произнес Бондарь, – стоила жизни ни в чем не повинной женщине.
– Когда-нибудь с меня спросят, – вздохнул Пинчук. – За все спросят. И с меня, и с вас. Там. – Он ткнул пальцем в потолок, подразумевая, что где-то там, над ними, находятся небеса.
– Возможно. Только до той поры мы с вами будем наслаждаться жизнью, а кое-кто уже заплатил по счетам. В том числе и по чужим.
– У вас есть дети, Женя?
Скулы Бондаря окаменели, прежде чем он заставил себя процедить сквозь зубы:
– Нет. У меня нет детей.
– И у меня тоже, – тихо молвил Пинчук. – С недавних пор. Но они были – два взрослых парня, на которых я возлагал большие надежды. Так что насчет наслаждений вы не по адресу, Женя. Что же касается чужих счетов, то я по ним плачу исправно. По счетам Минобороны России. И мне это осточертело! – Его голос повысился почти до крика. – Вместо того чтобы читать мне проповеди, займитесь делом. У вас осталось два дня. Два!
Пальцы Пинчука сложились вилкой, маячащей в опасной близости от глаз собеседника. Отбросив их ленивым взмахом руки, Бондарь пробормотал:
– Во-первых, два с половиной. Во-вторых, мне нужна ваша помощь.
– Какая?
– Машина. Можете вы мне ее предоставить? «Бьюик» Людмилы остался на стоянке возле гостиницы, но пользоваться им опасно. Следствие наверняка выяснило, что автомобиль принадлежит гражданке Плющ, подозреваемой в причастности к террористическому акту.
– Она ведь погибла, – вырвалось у Пинчука.
– Это могло быть результатом неосторожного обращения со взрывчаткой, – заметил Бондарь. – В любом случае к «Бьюику» сейчас лучше не приближаться. За ним будет установлена слежка.
– Тогда как насчет этого седана? – Пинчук похлопал ладонями по рулевому колесу. – Могу оформить на вас доверенность в течение сорока минут. – Он взглянул на часы. – Правда, еще рановато, но у меня есть один надежный нотариус. Думаю, он не обидится, если я загляну к нему спозаранку на чашечку кофе.
– Поехали, – кивнул Бондарь. – Только не рассчитывайте отделаться от меня слишком легко и слишком быстро.
– Что еще? – насторожился Пинчук, трогая машину с места.
– Мне придется воспользоваться вашим гостеприимством.
– Это необходимо?
– Да.
– Но я не привык к гостям. Посторонние люди в доме – это такая головная боль…
– Ничего, два дня потерпите мое общество.
– Целых два с половиной, – уныло уточнил Пинчук. – Это ваши собственные слова.
Было заметно, что его мучают сомнения. Ему явно не хотелось подпускать приезжего к жене даже на пушечный выстрел. Зато Бондарь с нетерпением ожидал знакомства с вездесущей Оксаной. Девушка знала слишком много лишнего. Можно было почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что информация о делах Пинчука поступает к противнику благодаря ей. Выбалтывает ли она секреты по недомыслию или делает это сознательно? Выяснить это требовалось как можно скорее. До того, как длинный язык Оксаны станет причиной еще одной нелепой смерти.
Вернувшись от нотариуса, Пинчук сунул Бондарю документы и предложил:
– Садитесь-ка теперь за руль вы, Женя. Что-то у меня после сегодняшних треволнений руки дрожат.
Он растопырил пальцы, демонстрируя, что говорит чистую правду. Не вступая в дискуссию, Бондарь перебрался за руль и включил зажигание.
«Седан» подчинялся новому хозяину беспрекословно. Выруливая на магистраль, Бондарь поинтересовался:
– Куда едем? Я до сих пор не услышал официального приглашения посетить ваш дом.
– До конца проспекта едем прямо, а дальше я подскажу. Что касается приглашения, то считайте, что вы его получили. – Пинчук пожевал губами. – Правда, хлебом-солью вас никто встречать не станет, уж не обессудьте. Кухарка приходит к девяти, так что придется вам поголодать.
Бондарь повернул голову к собеседнику:
– Ею распоряжается Оксана?
– Господи, какой повышенный интерес к моей супруге! – воскликнул Пинчук с кислой миной на лице. – У вас что, других забот нет?
Вместо того чтобы ответить на чужой вопрос, Бондарь повторил свой собственный:
– Кухаркой распоряжается Оксана?
– Я. Жена терпеть не может заниматься домашним хозяйством.
– Кто еще вхож в ваш дом? Друзья? Родственники? Домохозяйка? Рабочие?
– Похоже на допрос? – огрызнулся Пинчук.
– Это и есть допрос, – заверил его Бондарь.
– Разве я подозреваемый?
– Потерпевший, Григорий Иванович, только потерпевший. И мой долг – оградить вас от новых неприятностей.
– Неприятности! – Пинчук всплеснул руками. – То, что случилось со мной, называется катастрофой, Женя. Вся жизнь под откос.
Выслушивая эту тираду, Бондарь невозмутимо крутил баранку, лавируя в редком потоке машин. А дождавшись завершающего горестного вздоха, произнес бесстрастным голосом робота, не желающего ни на йоту отклоняться от заранее намеченной программы:
– Кто еще вхож в ваш дом? Друзья? Родственники? Домохозяйка? Рабочие?
– Но вы уже задавали этот вопрос! – возмутился Пинчук. – Не далее как минуту назад.
– И до сих пор не получил ответа, – напомнил Бондарь. – Ну что, начнем по новому кругу или достаточно одного повтора?
– Мы живем обособленно, непрошеные гости нам ни к чему. – Тон Пинчука был слегка обиженным. – Два раза в неделю кухарка приходит со своими дочерьми, они вместе делают уборку, меняют постельное белье и перегоревшие лампочки, приводят в порядок участок. Четыре женщины способны навести такой
