следует изучить подозрительные пятна. Они, по правде говоря, интересовали его значительно меньше, чем само тело. Роскошное тело. Ни в чем не уступающее тому, что было изображено на картине в спальне. И уж потом, хорошенько рассмотрев то, что волновало его в первую очередь, Ара удосужился перевести взгляд на лицо пленницы.
Несмотря на тряпку, обмотанную вокруг головы и туго перетянутую синей изоляцией, в женщине можно было без труда опознать ту самую Веронику Зинчук, которая находилась в доме Гванидзе во время приезда московского адвоката. Потом она неожиданно появилась на пороге, что было полной неожиданностью для споривших мужчин. А вскоре Гванидзе якобы скончался, о чем оповестили газеты. «Странная история, – сказал себе озирающийся по сторонам Ара, – странная и подозрительная. Пожалуй, возьму не пять автоматов, а десять. Не зря ведь говорят, что молчание – золото. То есть за него нужно платить, платить щедро. Но где же автоматы, где гранаты и прочее оружие?»
– М-м! – донеслось до его ушей. – М-м-м!! Ммммммм!!!
Вышедший из ступора Ара спрятал ножик, зажигалку, присел на корточки и успокаивающе погладил извивающуюся пленницу, позабыв убрать руку с ее мягкого живота.
– Все в порядке, – сказал он по-русски. – Не бойся. У меня дочка такая же, как ты. Я тебя не обижу.
– Рмвж! Рмвнмн!!! – надрывалась Вероника.
– Развязать тебя? – догадался Ара, уставившись на тяжело колышущиеся груди, усеянные веснушками.
– Угум, угум!
– А где хозяин?
Задав этот вопрос, Ара обнаружил, что его рука самовольно покинула чужой живот и теперь, собрав пальцы воедино, протискивается между холодными ляжками пленницы, мычание которой приобрело негодующую интонацию. Однако ее руки были связаны за спиной, а ноги в несколько слоев обмотаны изоляцией, что придало Аре решимости. Кроме того, вокруг беспомощной Вероники валялись многочисленные осколки прозрачного стекла, что не позволяло ей даже откатиться в сторону или перевернуться на живот. Поэтому Ара все же завершил начатое и хрипло повторил не дающий ему покоя вопрос:
– Хозяин где?
– Угех…
– Уехал?
– Уугм, – с усилием кивнула Вероника, уже не протестуя против манипуляций проникших в нее пальцев.
– Надолго?
– Угум.
Осязание горячего, влажного и податливого распаляло Ару все сильнее и сильнее. То, чего он столько лет безуспешно добивался от законной супруги, дарила ему фактически незнакомая женщина. Прислушиваясь к своим ощущениям, он вспомнил, как в незапамятные времена ездил с друзьями к морю, и там они доставали со дна большие шипастые раковины, а потом, сидя у костра, выковыривали оттуда слизистое мясо, резиново попискивающее под пальцами. Кладешь кусочек розовой плоти на железный лист и жаришь, наслаждаясь восхитительным ароматом…
– Уах-х… – Ара втянул воздух ноздрями и мечтательно зажмурился.
– М-м-м!!! – заверещала пленница.
Это походило на пробуждение от приятного сна, когда резкий звонок будильника заставляет досадливо морщиться.
– Не кричи, – попросил Ара, доставая из кармана перочинный нож.
Глаза Вероники выпучились, грозя вылезти из орбит. Ее тело покрылось пупырышками, рыжие волоски, прилегавшие к коже, распрямились. Наслаждаясь своей властью над беспомощной пленницей, Ара не спеша разрезал синие ленты, намотанные вокруг ее головы, отбросил тряпку и спросил:
– Где Давид прячет оружие?
Прежде чем ответить, Вероника некоторое время ворочала онемевшим языком, отказывавшимся произносить членораздельные звуки. Наконец, переведя дух и отплевавшись, она сумела выдавить из себя:
– Не знаю.
– Не знаешь? – огорчился Ара. Его глаза подернулись пленкой, как у курицы на солнцепеке. Уголки губ опустились вниз. Он посмотрел на перочинный нож и зачем-то потрогал острие подушечкой большого пальца.
– А, вспомнила! – сипло выпалила Вероника.
– Тогда говори, и я тебя освобожу, – предложил Ара, глядя на ее грудь. На глаза ему попалась волосина, выросшая из бугорка соска, и он деловито срезал ее, прислушиваясь к рассказу пленницы.
Она утверждала, что оружия в доме нет, но Давид Гванидзе отправился за ним и возвратится к ночи. Дожидаться своего сожителя Вероника не хотела, умоляя поскорее развязать ее и отпустить на все четыре стороны. По ее словам, Гванидзе спятил, сошел с ума. Возможно, она говорила чистую правду, да только разве это что-то меняло? Получалось, что Ара не только прокатился даром в такую даль, но и свалял дурака, забравшись в чужой дом. Как теперь выкручиваться, если лежащая перед ним Вероника проболтается? А она проболтается, в этом можно не сомневаться. Чего иного ожидать от женщины, у которой, как известно, язык без костей?
– Плохо, очень плохо, – искренне опечалился Ара.
– Ты меня отпустишь? – тревожно спросила Вероника.
– Да, конечно.
Отведя взгляд, Ара снова потрогал кончик ножа:
– Говоришь, адвоката он убил?
– Не только его, – ответила Вероника. – Если не веришь, посмотри, что этот придурок хранит на стеллаже.
– Не хочу, – честно признался Ара. – Зачем? Меньше знаешь – дольше живешь.
– Ты должен немедленно развязать меня!
– Правда?
– Меня собираются убить, как ты не понимаешь? – занервничала Вероника. – А перед смертью Гванидзе со своими дружками обещал меня изнасиловать.
– Вот как?
С этими словами Ара склонился над ногами пленницы и принялся перерезать липкие ленты, стягивающие ее щиколотки и колени.
– Теперь руки, – попросила она.
– Руки потом. Они мне не мешают.
– Эй, что ты делаешь? – взвизгнула Вероника.
– Сама знаешь, – пропыхтел Ара, раздвигая ее ноги коленями и руками. – Бесплатно в этом мире ничего не бывает, извини.
Его взгляд, устремленный вниз, приобрел маниакальный блеск. Но не это испугало Веронику сильнее всего. Прежде чем отложить нож, насильник внимательно посмотрел на ее шею, и это было красноречивее всяких речей. Добившись своего, он намеревался прикончить свидетельницу, чтобы сохранить в тайне свое вторжение в дом Гванидзе. Лихорадочно оценив свои возможности, Вероника хрипло попросила:
– Не держи ноги, я так не люблю.
– А как ты любишь? – удивился Ара, успевший расстегнуть штаны.
– Я тоже хочу получить удовольствие, – сказала Вероника.
– На здоровье.
– Тогда подними мне ноги повыше.
– Как это? Зачем?
– Просто закинь себе на плечи, глупый. – Вероника заерзала, изображая нетерпение. – Пожалуйста, – шепнула она. – Тебе понравится, вот увидишь.
Так и вышло. Если грязные, изрезанные ступни пленницы не вызвали у Ары особого энтузиазма, то
