лес. Треснула еще одна сухая ветка, и на поляну кто-то вышел.
— Марина! — раздался негромкий знакомый голос.
Она сорвалась с места и бросилась к Колчанову.
— Я думала, ты уже никогда не вернешься, — пробормотала Марина, едва сдерживая слезы.
— Если честно, я тоже подумывал об этом, — признался Феликс.
— Боже мой…
В глазах девушки сияла такая неподдельная радость, что Колчанов не смог сдержать улыбки.
— Если по совести, то возвратиться стоило.
— Феликс, я буду делать все, что ты скажешь, только больше не оставляй меня одну.
— Значит, так. — Колчанов взял ее за плечи и наставительно произнес: — Ты должна запомнить одну простую вещь: там, куда мы едем, куда страшнее, чем в ночном лесу и… более одиноко.
Марина недоуменно захлопала глазами, а затем сказала:
— Страшнее, чем у нас в Смоленске, быть не может. Я уж знаю.
— Сперва тебе понравятся все эти сказки Венского леса. Но не обольщайся, мы с тобой даже там принадлежим к другой жизни и, как бы нам ни хотелось, вырваться из нее не сможем.
— Поняла, поняла, — кивнула девушка, хотя от радости, что ее не оставили на съедение страшной птице, ровным счетом ничего не поняла.
Она готова была сейчас согласиться с любым утверждением Феликса, с любой его мыслью. Единственное, чего ей хотелось, — так это быть рядом с ним и лучше всего, вцепившись мертвой хваткой, не отпускать его руку, чтобы не отстать ни на метр.
— А где машина? — Наконец-то она заметила, что «Лендровера» нет.
— Недалеко, скоро увидишь, — сказал Колчанов и повел свою спутницу в лесную чашу.
Хрустели под ногами ветки, то и дело Феликс предупреждал:
— Осторожно, не упади!
Марина послушно шла за ним по крутому каменистому спуску.
— А теперь придется посложнее, — предупредил ее спутник. Внезапно он отпустил руку и скрылся в темноте. Вскоре снизу раздался его голос: — Давай сюда!
Девушка уцепилась руками за острый каменный гребень и, на ошупь определяя неровности, принялась спускаться по почти отвесной скале. Но заставить себя разжать руки и повиснуть на них она не могла.
— Марина, да тут до земли осталось каких-то полметра. Прыгай! — велел Колчанов.
— Ой, боюсь…
— Я здесь!
Феликс подхватил ее, посадил себе на плечо и легко поставил на землю. Внизу дул свежий влажный ветер, журчал ручей. По осыпающимся камням Феликс спустился к самой воде, подхватил Марину на руки и перенес на другой берег. И вновь они оказались в лесу.
Девушка потеряла счет времени. Они шли и шли по нескончаемому каменистому склону горы.
— Когда же будет граница? — шепотом поинтересовалась Марина, когда ее спутник остановился и приложил палец к губам.
Он нетерпеливо махнул рукой:
— Границу мы уже прошли.
— Когда?
— Этот ручей и был границей. Мы уже в Австрии. Не верится?
И тут Марина поняла, что за просвет виднелся между деревьев. Это было шоссе: пустынное, без машин. Лишь слабо мерцал темно-синий указатель с подсветкой.
Феликс подошел к кустам и позвал Марину:
— Помоги!
Чем ему можно помочь, она не знала, но на всякий случай подошла и чуть не вскрикнула от удивления. Под кустами орешника оказался «Лендровер», надежно укрытый травой и ветками. Вдвоем они быстро разбросали маскировку, Феликс рукавом смахнул сухие листья со сверкающего капота. В Марине уже просыпался азарт. Она понимала: самое страшное позади, осталась лишь малость — выехать на шоссе.
Не включая фар, Колчанов завел двигатель, и джип, переваливаясь на корнях, добрался до откоса. Феликс выехал на асфальт и резко затормозил. Оставив машину на обочине, он вновь побежал к лесу. Только сейчас Марина заметила, что вдоль шоссе с обеих сторон шло ограждение из проволочной сетки. Колчанов аккуратно развернул снятую им раньше секцию и закрепил в нескольких местах проволокой. Затем он пополз на четвереньках по откосу, поправляя траву так, чтобы не сразу бросались в глаза следы его машины.
— Ты мне, конечно, удружила, — натянуто улыбаясь, произнес Феликс, когда они уже выехали на дорогу. — Сумочку-то свою на сиденье оставила.
— Извини… — сказала Марина, виновато пряча глаза.
— Да что теперь… Сам виноват, недоглядел. Пришлось придумывать что-то прямо на ходу. Ясное дело, мне вряд ли поверили, но будем надеяться, дорожной полиции они не сообщат номер моей машины.
— А они не подумали, что ты «голубой»?
— Разве похож?
— Волосы длинные, серьга в ухе.
— Договоришься ты у меня! — сердито буркнул водитель «Лендровера».
— А что делать с моими документами?
— Лучше спрячь их подальше, здесь от них только хуже будет. Уж лучше сказаться в полиции совсем без документов, чем с такими, как у тебя.
— И что они со мной сделают?
— Начнут выяснять твою личность.
— А потом?
— Ты сносно говоришь по-немецки?
— Вполне. Меня понимают, сама я — тоже.
— Нет, меня интересует произношение.
— По-моему, не очень страшное.
— Ну-ка, скажи пару фраз.
— А что именно?
— Ну говорила же ты со мной до этого?
— Даже не знаю, что бы придумать.
— Скажи это самое мне по-немецки.
Но Марине почему-то вспомнился текст из школьного учебника о дружбе пионеров СССР и ГДР. И она принялась отчетливо выговаривать длинные нелепые фразы.
Секунд через пятнадцать Феликс прервал ее:
— Годится. Вполне сойдешь за какую-нибудь чешку или словачку. Русский акцент почти и не чувствуется. Этих они не так гоняют.
Из-за поворота, сверкнув фарами, вынырнула какая-то машина. Марина нервно оглянулась и прошептала:
— Это не за нами?
— Нервы, милая моя, лечить надо. — Феликс спокойно проводил взглядом наглухо задраенный спортивный автомобиль. — Полицейские на таких не ездят. И вообще, Марина, лучше перелезь на заднее сиденье и поспи там.
— Зачем?
— Если про нашу машину что-то сообщили дорожной полиции, то тебе лучше не высовываться.
Второго напоминания не потребовалось. Марина даже не стала дожидаться остановки.
— Когда будем в Вене? — поинтересовалась она.
— Я тебя разбужу, — ответил Феликс и включил негромкую музыку.
И хоть мелодия мало напоминала собой колыбельную, утомленная ночными событиями, Марина быстро под нее заснула.
Когда девушка открыла глаза, то сперва не сразу сообразила, где находится.
