нижних,белеют клапаны в начищенных задах,в уборных ждут звонка, сминают фижмы,сегодня все поют в метафизических садах.Полночная река ушла за двери,проснулись фонари жуками блюд,фиалки продавали завтрашние звери,хористки хора создают этюд.Массовку собирают криком лиры,визжит детина в прорванном кашне,и Метерлинк, как Лычард львиныйвъезжает с звуком на осле.Мертвеет сумрак лиц,в зал падает свеча поэта,дух божеский растаял ниц,взметнулись вверх фонтаны света.Солистка изменила принцу,рыдала в лифте до утра,в глазах потух собачий принцип,а голос прокричал, что, «дура я».В заглавной роли кондольер,ему служила таперная шлюха,на сцене волосатый Пьермахает крыльями под плюхой.Давно устали жить театра дети,пугает бабочку звезда в устах,не радует их смерть, а смертью претит,живут до боли в переломанных губах.3.На представлении «Веселая вдова»вдруг оживает Донна Анна,Хуан тут вспоминает, что она его женаи начинает убивать Жуана.Улыбка Бовари, улыбка Рафаэля,и Леонардо рисовал себя,шутили все, шутил Флобер и Анна,шутил Владимир, и шучу сегодня я.Толстой носился в тучах над толпою,её любил и управлял собою,горели в воскресение жену хотел.В чужой жене увидел продолжение коровы,в её глазах я видел планы сатаны,и ангел до утра сражался с огненным намереньем лисицыи чувствовал спиною потолок до белизны.Нагим огнем оранжевое теловступило в колесо и там осталось в нем,Меркурий задрожал и рухнул бриллиантом телефона,стервятники запрыгали в постели, змеи горсразились внутpенним огнем.Мне вечно не достанет правоты,уйду в леса, лишь только рассветает,я всё сказал, в стекле разбились лбы,бросаю пищу я живым и раненным.Её я обнимаю и не хочу терять.Мне б только крест с груди ее содрать,а после мне уйти в ночные стигмы ночи.На Гапона Волошин похож на кресте,Гумилеву тесна постоянная в смерти могила,перед Гоголем рабства вопрос не стоял до сих пор,и для драмы своей Достоевского драму закрою,Мандельштама прекрасным ребёнком в флакон заспиртую.Я в кулисах стоял унижённый,Донна Анна прошлась колесом,толстый Пьер показался крестом,и кудрявый мулат прошагал застрелённый.Рядом лебеди рабству учились,на коне прогулялся Ньютон,нибелунги ввели на аркане Луну,франки крупные слезы роняли,по долине брели, раздавая коров;на свирели играет пастушка младая,пастушок молодой ей цветы подает.И еще. Бонапарта родил Барбаросса,Карл Великий сидел на лугу,горемыки всегда подавляли нас стаей,и учили себе. Бесподобный народ.Пифагору Ио наступила на яйца копытом,он раздаривал числа, смеялся с высот,по дождю он ходил босиком и немытым,потому и жену не любил и детей не рожал.Я вошёл в павильон белокаменный с дамой,с дирижабля увидели римляне нас,я ударил стрелой по воздушному дому амуров,скальпы бритых солдат уложил аккуратно в ягдташ.Но в смущении быть одинокойиль бесславно с распятием спать,превращаясь в лягушку, и дама моя бездыханнаи уже не напомнит мне игры во время чумы.Я стоял на весеннем просторе,кукла в небо летела за мной,вычесть путь ее странный позволилравнобедренный взгляд Немезид.Муций слепо поверил расчету,захватил он в дорогу кота,посадил на салазки ослёнкаи в Россию поехал за мной.Кто вы рядом со мною в зеленом пальто?Вижу даже не тень, но чужое паденье,слышу крик убиваемой каменным мужем,замечаю следы на воздушном ковреи, как их продолжение голос во сне:«Видим в черной, развесистой тьмеочи красные крыльями машут,ударяются вниз, называются желтой земле,коридорами долгими скачути уходят на скучных и длинных ногах по заре».Свет растекся огромным пространством по дерну,закодирую в красном и синем себя одного,в бубенцах застучу и в юродивых кормчих,или лягу с Аидой на серой земле полотна.1982.АндрогиныА соловей трясется, как баран,кольцует птицу по ноге аркан,висит на ветке маленький банан —предатель свет – невидимый капкан.Мужают кошки, сумерк умервщляют,а дождь опухший воздухом, как дама,все скопом одуванчик совращают,на голове нарциссика панама.Нагая баба, мутная усмешка,блеск глянца кожи таза, жёлтый плеч,горшок в руке, глядит самец в окошко —она стоит в исподнем глянце свеч.Болтает шея красными губами,из ягодицы шея и весло,чуть выше черви за зубами,в глазах собаки той веретено.Селение молчит весной в саду,деревья за окном стоят, роса,кошачий череп мой стряхнул росу,в следы мои накапала вода.Откажемся от тела после танца,покроет лепесток мое тепло,страницы жрет паук, манит в дупло,иду, нагая баба вместо ранца.Паук-самец, зачем ты возбуждён,зачем тебе литая паутина? Твоим бесславием я поражён,сидишь и ждёшь, как злая скарлатина.В дрожанье чёрных струн рык паука,четыре чёрные звезды на морде,качаются качели как по хорде,болит ногами бледная рука.Ещё не поймана младая муха,крутит башкой и крылышки жует,ей нужен череп, паутина, ухо,дырявый хобот в облако сует.Парит без рамы холст с крылами,зеленым телом, красными ногами,нагрудный белый крест с костямии чёрный череп гладкий под рогами.Роса мне башмачок облобызала,весёлый я на трон взошел,кентавр сел на трон в туманном зале,туман густой чешуями нашел.На жёлтое плечо упал паук,кто ранен яйцами, тот самка- дама,в набитом животе туман, и мамкадалёкими ночами строит лук.Росу увидел дождь и захотел,круг хохота по небу – взмолодел,больной ручей вспотел и заорал,подкинут от земли, росу порвал.Река моя, пойму ли я тебя?Ржавеет дно безличием ответа.Река моя, приду ли я в тебя?Молчит лицо, рассеется по ветру.По саду шевелит туман в низинах,коротким телом пишет дождь роман,зовёт из темноты кота гурман,безмолвные невесты спят в осинах.1982.ЛабиринтыТо чей-то символ – зеркало во рту.Вы, толпы, правды не ищите, рано.Расстаньтесь с кровью, милые бараны,листайте с мышами букварь в глазу.Луна – умерших до меня душа,безлунной ночью души говорят,пустыни плавают с Землей в тиши,моя душа меж звездами горит.С всесветной пастью череп космосакатился в скромной пустоте,шёл человек в безликой срамоте,улыбкой встретил череп, как коса.1982.Проститутка и геройГлаза её лучат огнивы и шипы.О, царственная шлюха, утиши!«Клокочет сердце – прочь насильники!»Спаси меня скорее, ну, пляши! Покинул мир-дурак меня, покинул,теперь мне будет утром смерть, могила,бренчит колечком скользким пиктораль:«Не умирал? Люби… и умирай!»В углу паук гнездится – недотрога,четыре черные звезды на морде,гляжу в упор на паука-урода,вонзаю ногти в вены шеи бога.«Я знаю, веришь в то, что говоришь,толпу, крестом ломая воду,
