Я почти с ненавистью взглянул на коллег:
– Что, раньше никак?
Отозвался тот, что помоложе, с коротким ежиком рыжеватых волос:
– В пробку попали…
Наконец они отодвинули меня от тела, надо сказать вовремя: сил больше не осталось. Я отполз к стене, наблюдая за их бессмысленными попытками оживить подростка.
– Остановка… Эпинефрин.
– Отек… Пентамин… Коразол…
– Активности нет…
Уже зная ответ, я спросил:
– Дефибрилятор в машине есть?
– Откуда, у нас обычный набор.
Гости переглянулись.
– Вызовем реанимационную?
– Не успеем, надо было сразу.
Я им не верил. К безнадежным наркоманам такие машины едут редко.
Фельдшер вытер пот со лба:
– Похоже, мы ее теряем…
Как будто услышав свой приговор, Лена вдруг открыла глаза, еле слышно одними губами прошептала:
– Холодно…
Голова свесилась набок. Фельдшер медленно поднялся с колен. Над телом повисла смерть, черты лица заострились.
Мужчины молчали. Внезапно тишину разорвал женский крик. Я наклонился над телом, последний раз взглянул в голубые глаза, застывшие в кричаще-немом вопросе, провел ладонью по ее лицу.
Те, кто могли бы помочь, но не успели (я сомневался по поводу пробок, станция «скорой помощи» располагалась в трех кварталах), повели себя довольно странно. Никакой жалости относительно гибели шестнадцатилетней девушки. У этой парочки, похоже, развилась профессиональная деформация. Лучше бы приехала женщина, она хотя бы проявила сочувствие…
На лицах медиков читалась досадливая отстраненность. При сложившихся обстоятельствах следовало выполнить обязательные и, что совсем неприятно, бесплатные формальности. Они о чем-то пошептались в сторонке, потом помогли мне перетащить тело девушки на диван. Зина стояла на коленях рядом с дочерью, что-то поправляя в ее одежде.
Я попросил:
– Вколите ей чего-нибудь, так и до психоза недолго.
Медбрат взглянул на партнера, тот кивнул.
Пока один делал Зине успокаивающий укол, второй, тот, что с ежиком, позвал меня на кухню. Мы сели за маленький столик.
– Николай. – Он протянул руку, я пожал.
– Влад, то есть Владислав.
– Слушай, мы с тобой коллеги, так что давай без церемоний.
– Давай, – отозвался я, уже зная, о чем он будет говорить.
– Ты ей кто? Родственник?
– Сосед.
– А из родни у нее кто есть?
– Мать. Сам видишь какая. Отец умер, какие-то дальние родственники в Псковской области, но на них надежды никакой.
Николай заметно загрустил:
– Хоронить-то надо…
– Видимо, придется мне.
Так отвратительно я еще никогда себя не чувствовал. Меня потрясла нелепая смерть совсем юной девушки буквально у меня на руках. И эта галлюцинация с выходом ее души из тела… А может, и не галлюцинация вовсе, а нечто реальное, в свете моих новых способностей.
Я почувствовал себя слабым, одиноким, ужасно одиноким и потерянным, заложником измотанного сознания, ищущего хотя бы немного тишины и спокойствия. Собеседник тут же это почувствовал. Он извлек из нагрудного кармана визитку.
– Есть одна фирма по организации похорон. Сделает все недорого и в лучшем виде…
Экран реальности погас.
