После этого они просто сидели в лодке, глядя друг на друга, в полной тишине, если не считать плеска волн о борт и изредка доносившихся до них, как напоминание об их одиночестве, хриплых пиратских возгласов. Энни боролась с искушением повернуться, чтобы оглядеть простиравшееся до горизонта пространство. Потому что знала, что он был прав. Не считая двух пиратских кораблей, которые уже подняли паруса и быстро удалялись, они были одни.
И хотя этот район полнился островами, как нанесенными, так и не нанесенными на карту, но если не знать, где они находятся…
Вечернее солнце палило нещадно, и все же Энни пыталась спокойно обдумать положение. Тут как будто не могло помочь никакое тщательное планирование. Все пошло кувырком, и события увлекли их за собой.
Но разве это значило, что и пытаться не стоит? Единственное место, где, она знала, земли наверняка нет, находилось там, где были они.
Капитан убрал весла, и лодка качалась и подпрыгивала на каждой набегающей волне. Хотя его глаза были закрыты, она не думала, что он спит… а если и спит, то пускай.
– Как далеко до ближайшей земли, по-вашему? Он приоткрыл один глаз и вздернул бровь.
– Слишком далеко.
Энни постаралась сдержать злость и раздражение.
– Да, вы уже высказали свое мнение. Но мне бы хотелось получить конкретный ответ.
Джеми пожал плечами, и Энни увидела гримасу боли, вызванную этим движением.
– Пятьдесят морских миль, может, больше, – он открыл другой глаз. – Дальше, чем мы можем доплыть… – Он хотел добавить «за оставшееся нам время», но передумал. – Дальше, чем мы можем доплыть, – повторил он.
Тогда она осмотрелась, придерживаясь за сиденье и наклоняясь то в одну сторону, то в другую.
– В каком направлении?
Джеми прищурился на солнце, чтобы определить, где оно находится, потом указал себе за спину.
– Туда… приблизительно.
– Приблизительно? – Теперь уже Энни приподняла брови.
– Да, приблизительно. Может, вы не заметили, но француз не нашел нужным снабдить меня секстантом и картами.
Когда она ничего не сказала, а только вопросительно посмотрела на него, Джеми объяснил:
– Если бы у меня были карты, чтобы узнать, где мы находимся, и если бы был секстант, чтобы определить направление, тогда я мог бы по таблицам в Морском альманахе приблизительно вычислить широту. Конечно, если бы у меня был Морской альманах.
Энни сжала челюсти.
– А другого способа нет?
– Не считая того, что мы знаем, что солнце восходит на востоке, а Нью-Провиденс лежит на западе, нет.
Прикрывая ладонью глаза, Энни посмотрела на низко висевший над горизонтом золотой диск.
– Тогда я буду грести в ту сторону, – объявила она, взявшись за весла.
Его теплые мозолистые ладони легли ей на руки. Энни посмотрела ему в лицо, потом перевела взгляд туда, где он до нее дотронулся, затем на кровавые следы веревок на запястьях. Ее переполнило сострадание, быстро пропавшее, когда он заговорил.
– Это напрасная трата времени.
– Его у меня как будто сколько угодно.
– Нет, Энни, совсем немного. – Его голос был таким же мягким, как и пожатие ладоней. Ей хотелось плакать. Броситься через лодку в его объятия и рыдать, пока внутри нее ничего не останется. Она чуть было так и не сделала, особенно когда подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Бравый корсар, самоуверенный и наглый, куда-то делся. Гнев тоже пропал.
Когда она посмотрела в его глаза, то увидела просто мужчину, который не был ей безразличен. Вместе с которым ей придется умереть.
Энни покачала головой:
– Я не могу ничего не делать. – Она протянула к нему руки. – Не могу.
Он переплел свои длинные красивые пальцы с ее пальцами.
– В этом разница между нами, Энни. Потому что я могу. И когда она расцепила их ладони и взялась за весла, он принялся доказывать ей это.
Когда солнце коснулось горизонта, расстелив по морю золотой ковер, он все еще придерживался своей точки зрения. Плечи Энни болели, руки кричали от боли, а спина… С каждым разом, когда она поднимала тяжелые весла и с плеском опускала их в кобальтовую воду, нарастало ее негодование по поводу его поведения.
Он уступил ей свое сиденье и теперь развалился на носу, раскинув ноги и отвернув голову. Иногда он засыпал – это она знала по глубокому храпу. Но большую часть времени бодрствовал. И наблюдал за ней.
– От этого вам только больше пить захочется, – сообщил он.
