сорок лет назад это место было одним из самых живых культурных центров страны. Все белые отдыхающие из модных отелей Майами-Бич мечтали посмотреть на великих афроамериканских исполнителей в ночных клубах, но потом артистам приходилось нестись назад в Овертаун, чтобы успеть до комендантского часа имени Джима Кроу[42].
— Черт, как закручено, — отметил Ленни.
— Так любил говорить мой дед. Но слушай, в предрассветные часы это место просто преображалось. После выступлений на побережье все артисты мирового класса возвращались сюда и выступали на узкой полоске земли. Можешь себе представить, как ходишь от одной двери к другой по интимным коктейль- салонам и встречаешь Каунта Бейси, Ната «Кинга» Коула, Луи Армстронга, Эллу Фитцджералд и Сэмми Дэвиса-младшего[43]?
Серж припарковал машину на повороте перед старинным театром 1914 года.
— А потом район разрезали национальным шоссе, и теперь мы имеем вот это… — Серж посмотрел через плечо на Расти и Дуга. — Могу я быть уверен, что вы оба не сбежите?
Расти и Дуг с каменными выражениями лиц смотрели в окно на окружающий пейзаж.
— Хорошо! — Серж и Ленни вышли и направились к входу.
Серж взялся за дверную ручку, но вдруг замер.
— Я немного побаиваюсь.
— Думаешь, заперто?
— Нет. Здание обозначено в программе многих экскурсий по памятникам архитектуры, но, как всегда, здесь никого не бывает.
Он повернул ручку. Дверь со скрипом отворилась. Серж сделал глубокий вдох, как в рождественское утро.
— Восстановлен! Слава Богу! Деревянные подлокотники под старину, аккуратная обивка…
В зале никого не было за исключением старика, в одиночестве сидевшего на первом ряду.
— Лунный Пес?
Лунный Пес немного прибавил в весе и теперь был похож на Би Би Кинга.
— Малыш Серж? Они обнялись.
— Последний раз, когда я тебя видел, ты был совсем крошкой. Энергичный маленький сопляк… Жаль твоего деда.
— О нем я и хотел поговорить. Колтрейн упоминал о дневнике.
— Каком еще дневнике? Колтрейн — старый пьяница. Они сели рядом в театральных креслах и посмотрели друг на друга.
— Я надеялся, что смогу разузнать о подробностях случившегося. В версии полиции я не нахожу никакого смысла. Думаю, смерть деда как-то связана с камнями.
Лунный Пес бросил быстрый взгляд по сторонам, потом нагнулся.
— Не следует совать нос в это дело. Поверь мне.
— Знаешь, где найти еще кого-нибудь из парней?
— Последний, о ком я слышал, это Чи-Чи. Вроде слегка сбрендил, начал трепаться насчет фирм, принадлежавших ЦРУ и Кастро. Его запихнули в психушку. Куда — не знаю. Томми Грек обитал в одном из новых ночных клубов на Саут-Бич. Принимал ставки.
— Адрес?
— Где-то на Пятнадцатой. Говорю, новое заведение. «Плюс двадцать четыре»… стой — ты сказал «дневник»?
— Дед всегда его вел. Колтрейн сказал…
— Ты имеешь в виду маленький черный блокнот?
— Ты знаешь о нем?
— Конечно, — сказал Лунный Пес. — Он постоянно что-то записывал.
— Именно так!
— Не знал, что это дневник. Думал, список покупок, стихи или еще какое дерьмо… Серджо всегда носил блокнот в кармане рубашки. Если только у него не было при себе особой шкатулки. Тогда клал блокнот в нее.
— Шкатулка?
— Старая деревянная коробка, где он хранил сувенирные упаковки спичек и все такое. Он был немного странным.
— Теперь вспоминаю, — сказал Серж. — Он мне ее показывал. Хранил там всякое барахло, зубы аллигатора, оранжевые резиновые шарики…
— И цитрусовую пипетку, — улыбнулся Лунный Пес.
— Точно. Классический подарок на память из Флориды. Втыкаешь ее в апельсин и разбрызгиваешь весь сок на рубашку. Мои старики разрешали пользоваться ею, только если я был в плавках и стоял на пляже в воде.
— В последний раз я видел книжку в шкатулке как раз под этой штуковиной.
— Как думаешь, где дневник может быть сейчас?
— Я точно знаю, где он находится…
Грохнул выстрел. Лунный Пес упал с кресла с отверстием в голове. Серж подхватил его.
— Лунный Пес!
Тот все еще дышал, но говорить уже не мог. Серж посмотрел в сторону балкона. Облачко дыма. — Ленни, присмотри за Лунным Псом! Серж выхватил пистолет и выбежал из театра. Ничего, кроме лимузина.
Глава 33
В Майами за сердце и душу Саут-Бич сражались две культуры.
Самые шикарные ночные клубы начинались с Шестой улицы на Вашингтон-авеню и тянулись к северу еще кварталов на двадцать. Тематика менялась так же часто, как и владельцы: Мадонна, Рон Вудс, Шон Пени, люди, предстающие перед большим жюри.
Повсюду царил беспощадный культ молодости, вселяющих ужас моды и фитнесса, возбуждающего ритма и настроения «сейчас или никогда». Некоторые клубы даже не открывались до полуночи, а потом действо там разворачивалось почти до обеда, опустошительный поток веселья, требующего постоянной и быстрой дозаправки в крошечных лавчонках, втиснутых между ночными заведениями. Все специализировались на чем-то своем: порционная пицца, вода в бутылках и быстродействующие индивидуальные энергетические напитки, такие как «Ред булл», «180», «Ка-Эм-Экс», «СоБи» и «Лоу-Ай- Кью».
Лавчонки чередовались со скромными торговыми точками другого типа, продающими бакалейные товары и упакованные сандвичи более зрелому и мудрому кубинскому населению. Детишки приезжали отовсюду, они — отражение пульса времени и момента. Кубинцы проживали в соседнем квартале, они отличались выдержкой и силой.
Схватка до победного конца на микроуровне велась в двухэтажном здании в стиле арт деко в двух шагах от пешеходной аллеи. Четыре десятилетия назад на первом этаже располагалась букмекерская контора; Чи-Чи и Грек Томми вместе жили в квартире наверху. Годы взяли свою дань, и родственники Чи-Чи отправили его в дом престарелых в Маленькой Гаване. Томми остался жить наверху, подписав долгосрочный договор аренды нижнего этажа с группой инвесторов, занимавшихся ночными клубами. Новый клуб мгновенно завоевал громкую популярность. Хозяева добивались расширения вверх. Томми сказал «нет». Томми хотел прекратить аренду. Клуб сказал «нет». Так оно и осталось. Заведение называлось «Плюс 24».
«Плюс 24» был самым горячим из всех новых клубов благодаря одному-единственному свойству: он открывался позже всех остальных ночных заведений на Саут-Бич. В брутальной битве за крутизну клубы начали открываться все позже и позже; двери не отпирались до трех часов ночи, четырех часов, пяти,
