Самая-самая

Роксана. Нет.

Дэвид. Тогда все чудесно: между нами нет препятствий.

Роксана. Нет есть! Я вас не люблю.

Дэвид (тоном, не допускающим возражений). Невозможно. Не верю.

Роксана. Я вижу, что комплексом неполноценности вы не страдаете.

Дэвид. У меня просто дар предвидения, я просто ясновидящий.

Роксана. Это отягощает ваше положение.

Дэвид. Наконец, Роксана, вы что – находите меня безобразным?

Роксана. Нет.

Дэвид. Вульгарным?

Роксана. Нет.

Дэвид. Испорченным?

Роксана. Да нет! Охотно признаю, что в вас есть все, чтобы нравиться женщинам.

Дэвид. А вы разве не женщина?

Роксана. Я не разделяю вкусов некоторых моих сверстниц, предпочитающих молодых людей.

Дэвид. Может быть, у вас был неудачный опыт?

Роксана. У меня вообще не было никакого опыта.

Дэвид. В таком случае вы не вправе их судить. Чтобы знать – нужно попробовать.

Роксана. Не вижу необходимости принуждать себя!

Дэвид. Очень часто, когда люди в первый раз видят устрицы, им кажется, что это невкусно, но пробуют… и не могут оторваться.

Роксана. Мое первое впечатление никогда меня не обманывает.

Дэвид. Вы в этом уверены?

Роксана. Я с собой общаюсь – увы! – уже достаточное количество лет.

Дэвид. Дайте мне вашу руку.

Роксана. Ну нет! Вы что, хотите проделать фокус с гаданием?

Дэвид. Не для этого. Хочу посмотреть… (Протягивает руку.) Пожалуйста!

Роксана дает ему руку, которую он насильно кладет себе на плечо.

Роксана. Что вы делаете?

Дэвид. Устрица!

Роксана пытается вырвать руку.

Не пытайтесь! Я сильнее вас и, кроме того, могу подумать, что вы не так уверены в себе, как делаете вид.

Роксана (успокаиваясь). Вы привели неопровержимый аргумент!

Она больше не отнимает своей руки, и Дэвид гладит ею свои плечи и руки.

Дэвид. Неужели это прикосновение вам неприятно?

Роксана (преувеличенно равнодушно). Совсем нет! Так же приятно, как гладить кошку, например. У вас нежная кожа. И раз уж мы заговорили на эту тему, чтобы раз и навсегда с ней покончить, скажу вам также, что у вас выразительные глаза и красивое лицо. Что до всего остального, то теоретически лучшего желать нечего. Одним словом, вы очень привлекательны. (Встает с кокетливой улыбкой.) Но, к сожалению, вынуждена повторить вам: я вас не люблю.

Дэвид. Потому что я молод?

Роксана. Да.

Дэвид. Это еще более странно, чем все остальное!

Роксана. Почему? Есть женщины, которым не нравятся блондины или рыжие, толстые или худые, длинные или маленькие; мне же не нравятся молодые – имею я, в конце концов, на это право?

Дэвид. Нет, не имеете, потому что это неправда.

Роксана. Правда! Для женщины есть вещи более важные, чем гладкое лицо и стройная талия!

Дэвид. Но у меня ведь есть не только это?

Роксана. Да, у вас есть деньги, но это не все!

Дэвид. Теперь я это знаю, но разве вы у меня не находите совсем никаких достоинств?

Роксана. Нахожу, Дэвид, и много. Но для меня вам всегда будет не хватать…

Дэвид. Чего?

Роксана. Двадцати лет!

Дэвид. Отклоняю ваш аргумент, ваша честь, и предупреждаю вас сразу же, что до тех пор, пока вы не выдвинете веского возражения, которое меня полностью убедит, я останусь здесь и не двинусь с места. (Усаживается удобнее.) Вы знаете мое упрямство и делайте соответствующий вывод! Я лично никуда не тороплюсь.

Роксана (побежденная). Отлично! (Идет к проигрывателю, ставит пластинку.)

Дэвид. Прекрасная мысль! Послушаем музыку!

Роксана берет телефон и отходит как можно дальше от люка.

Собираетесь звонить?

Она набирает номер и делает ему знак говорить тише.

Уж не зовете ли вы Матье на выручку?

Роксана. Наоборот.

Дэвид. То есть?

Роксана. Пойдите оденьтесь. Я вам потом объясню.

Дэвид. Я лучше оставлю дверь открытой. (Идет в комнату.)

Роксана (в трубку). Алло, Ольга? Это Роксана. Будь добра, окажи мне одну услугу. Позвони сейчас же Матье, под любым предлогом, и продержи его у телефона как можно дольше… Да, да. Как хочешь… Если хочешь – да. Послушай, Ольга, да не меня нужно задержать у телефона, а его… Вот именно! И перезвони мне, как только с ним закончишь. Договорились? Спасибо. (Вешает трубку.)

Появляется Дэвид, частично одетый. Он закончит одеваться во время дальнейшего разговора.

Это хорошая подруга и любительница поболтать. Дэвид. А телефон Матье далеко от люка?

Роксана утвердительно кивает, останавливает проигрыватель, прислушивается.

Роксана. Звонит! Он спускается… последняя ступенька… гостиная… кабинет. Звонка больше не слышно – снял трубку.

Дэвид. Так это он?

Роксана. Что?

Дэвид. Препятствие между нами?

Роксана. Вы уже шестой человек, задающий мне этот вопрос.

Дэвид. Почему шестой?

Роксана. С тех пор, как мы с Матье расстались, я отказала пяти мужчинам. Под разными предлогами. Один вел слишком светскую жизнь, другой, напротив, был домосед. Третий был очень привязан к семье, которую оставил; четвертый был недостаточно независим и пятый, наоборот, слишком самостоятелен!

Дэвид. А шестой – слишком молод!

Роксана. Но это-то – правда!

Дэвид. Другие предлоги – тоже. И все-таки, единственный веский предлог, и мои предшественники догадались об этом, как и я, это – Матье. Он – ваше препятствие, так же как вы – его. Только, разумеется, раз вы всегда поете в унисон, вы оба себе в этом не признаетесь.

Роксана. К концу шестого случая я, наверно, буду вынуждена это сделать.

Дэвид. Что ж! Тогда мне будет чем гордиться – я вам открыл глаза.

Роксана. А к чему мне это?

Дэвид. Как к чему? Разве вы не хотите сказать ему всю правду?

Роксана. Ни за что на свете! Иначе зачем бы мне звонить Ольге, отвлекать его телефоном, чтобы он не