– Все великолепно, Энн. У нас все будет, но не сегодня.
В ее глазах был только один вопрос: «Почему?».
Фредерик осторожно прикоснулся пальцем к ее подбородку и наклонился к трепещущим губам.
Это был вихрь, это было палящее солнце пустыни, это был легкий морской бриз, это была вся Вселенная в одном поцелуе!
Но даже Вселенная не бесконечна.
Фредерик вновь отодвинулся от Энн и хрипло прошептал:
– Не сегодня.
Она лишь кивнула и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Не сегодня, моя маленькая сказочная фея, иначе я просто сойду с ума.
Фредерик вновь наклонился к ней, но лишь затем, чтобы нежно поцеловать в лоб. Как целуют сестру, мать, подругу или женщину, с которой прожили рядом много лет, женщину, которая стала и сестрой, и матерью, и подругой.
– Завтра в десять.
Энн вновь кивнула и закрыла дверь. Она прислонилась горячим лбом к холодному дереву двери и только сейчас выдохнула. Как ни странно, слез не было, не было и разочарования.
Фредерик знает, как будет лучше! – уверенно подумала Энн. Он прав, мы просто не выдержим накала и сами все испортим. Не сегодня. Но уже завтра.
Она улыбнулась.
11
Но утром случилось то, чего Энн предвидеть не могла: в девять сорок пять в дверь позвонили.
Почему это Фредерик так рано? – удивилась Энн, идя открывать. До сих пор он был пунктуален и всегда приходил во столько, во сколько мы договорились.
На ее лице уже сияла улыбка. Правда, улыбка эта оказалась столь же недолговечной, как и чистое небо весенним днем: погода в апреле так переменчива!
– Вы? – удивленно, позволив себе нотку неприязни в голосе, спросила Энн.
– А кого вы еще ждали этим утром? – поинтересовался Седрик Гроувер, протискиваясь в дверь мимо Энн.
От подобной наглости Энн просто онемела. Она смотрела на сержанта во все глаза. В голове крутились тысячи обидных слов и уничижающих ответов, но произнести Энн смогла лишь банальное:
– Я вас не приглашала!
– Да, вы правы, я пришел сам. Но должен же кто-то заботиться о вашей безопасности, если вы сами не в состоянии этого сделать?
– Почему же? – иронично поинтересовалась Энн. Кажется, самообладание начало возвращаться к ней.
– Потому что вы все так же впускаете к себе этого Фредерика Стрейта. Очень подозрительную личность, между прочим! Мы до сих пор не можем толком ничего на него найти.
– Плохо работаете, – бросила Энн и вспыхнула, словно спичка: – И вообще, это вы подозрительная личность! Вы меня просто преследуете! Я уже готова встретиться с этим самым маньяком, лишь бы отвязаться от вас!
– Думаете, мне очень приятно следить за вами, Энн? – холодно поинтересовался полицейский.
– Мисс Ланкастер! – поправила его Энн, уже сожалея о том, что позволила ему такую фамильярность.
– Не важно! Мне приходится скрываться от вас, от насильника, от собственного начальства, в конце концов! Если бы мой шеф увидел, как я веду наблюдение за вами, он давно разжаловал бы меня и отправил регулировать движение на улицах!
Энн стало немного стыдно, но, как только она посмотрела на часы, стыд куда-то испарился.
Неудачный день для сержанта, подумала Энн, но решила ничего не говорить: зачем же беспокоить человека? Она и так доставляет ему массу неудобств.
– И, наконец, если вас все же расчленят, работы лишусь я.
– Можно подумать, в этом случае я буду работать! – фыркнула Энн.
– В этом случае вам будет все равно. Значит, так: больше я от вас не отойду ни на шаг. Своему ухажеру можете представлять меня так, как вам хочется, но говорить о том, что я полицейский, я вам категорически запрещаю.
– Вы… – Дар речи вновь самым предательским образом покинул Энн. – Да вы…
– Факт моего присутствия рядом с вами даже не обсуждается, – отрезал Седрик. В его голосе появились металлические нотки. Даже лихорадочная поспешность движений куда-то исчезла, что удивило Энн куда сильнее появления сержанта этим утром на пороге ее дома. – Вы можете обижаться на меня, можете обзывать, как вам хочется. Меня все это не трогает. Я буду рядом с вами каждую минуту. Маньяк не совершал преступлений уже почти три недели. Он на грани. Он думает только о крови, боли и смерти. Если вы сейчас попадетесь ему в руки, убежать уже не сможете. Или вы в совершенстве владеете приемами самообороны? Вы случайно не Джеймс Бонд?
Энн очень хотелось показать Седрику язык, но она понимала, что после подобной выходки сержант будет иметь полное моральное право отправить ее в психиатрическую клинику. Ему так даже будет удобнее осуществлять наблюдение! Так это, кажется, называется?
– Нет, я не Джеймс Бонд. Но я имею право быть недовольной: вся эта история осложняет мою и без того сложную жизнь. Меня почти выгнали с работы, на которую я возлагала большие надежды, моя сестра беременна от моего бывшего жениха, даже дядя, последний родственник, предпочел умереть!
Энн поняла, что сморозила глупость, но исправлять что-то было уже поздно. Лучше, гордо подняв голову, пережить насмешки, которые не замедлили последовать.
– Ну раз даже и дядя… – протянул Седрик, закатывая глаза. – Мне кажется, я его понимаю. Иногда даже готов последовать его примеру!
– У меня очень упрямый характер? – устало спросила Энн.
– Очень – не слишком подходящее слово. Так вы сдаетесь?
– У меня есть выбор? – Энн горько улыбнулась. – Я могу хотя бы в ванную отправиться в одиночестве?
– Конечно. Надеюсь, у вас не хватит фантазии выпрыгнуть из окна, лишь бы избежать моего общества?
– Я похожа на сумасшедшую? – вопросом ответила Энн. Кажется, в разговорах с сержантом Гроувером у нее это уже вошло в привычку.
Она не стала ждать ответа и, гордо вскинув голову, отправилась в ванную комнату. За окном сигналил Фредерик. Энн чувствовала, что это именно Фредерик. Если бы кто-то ее спросил почему, она ни за что не смогла бы ответить. Просто чувствовала и все тут!
Кажется, мне придется обмануть милого сержанта, который так печется о моей безопасности! – подумала Энн, осторожно поднимая с пола в прихожей небольшую сумку.
Несмотря на скромные размеры, в сумку поместилось все, что нужно девушке, собравшейся провести уик-энд за городом с любимым человеком.
Энн убедилась, что Седрик за ней не подсматривает, заперла дверь ванной на щеколду и, включив душ, открыла окно.
Седрик был абсолютно прав, предположив, что я не буду выпрыгивать в окно. Но что мешает мне спуститься по пожарной лестнице? Зря он не взял с меня слово, что я никуда не денусь. Я бы еще подумала, бежать ли. Все же я привыкла считать, что мое слово дорого стоит. Да и не только я одна… Да, если бы я дала слово, я бы подумала. Минуты две.
Энн улыбнулась. Если бы сержант Гроувер увидел эту улыбку, он вызвал бы на помощь весь Скотланд- Ярд, осознав, что один он не сможет удержать свою подопечную.
Легким движением Энн забросила сумку на плечо и вылезла в окно, стараясь не зацепиться за что- нибудь юбкой.
Не хватало еще повиснуть здесь вверх ногами! Только бы мимо никто не шел, подумала Энн,
