представив, как она сейчас выглядит. И зачем я надела юбку? Вот к чему приводит желание покрасоваться, хотела же надеть джинсы… Если бы знала, что Седрик заявится, чтобы испортить мне этот чудесный день, обязательно бы надела джинсы!
Спуск с пятого этажа занял у Энн около минуты. Она спрыгнула на землю и поправила костюм. Светло- желтый хлопок с примесью синтетики почти не помялся во время спуска, и Энн оставалось лишь чуть поправить сбившийся шейный платок.
Легкой походкой она вышла из-за угла и помахала рукой Фредерику, стоящему около подъезда. Он явно устал ждать и собрался подняться за Энн.
– Ты не дома? – удивился Фредерик, осторожно целуя Энн в щеку.
– С утра пришлось сбегать в магазин.
– А где покупки? – спросил дотошный Фредерик, забирая у Энн ее сумку.
Энн поняла, что допустила промах. Кажется, обманывать Фредерика гораздо сложнее, чем сержанта Гроувера. Да еще и очень неприятно. Но Энн не собиралась портить такой чудесный день рассказами об охотящемся за ней маньяке.
– Мало ли зачем девушке понадобилось с утра в супермаркет? – Она игриво подмигнула. – Так мы едем?
– Конечно. Карета подана… Солнце и чистое небо в наличии. Настроение?
– Великолепное! – рассмеялась Энн.
– Прошу вас, миледи. – Фредерик галантно распахнул перед Энн дверцу машины.
Все-таки Энн странная женщина, размышлял Седрик Гроувер, ожидая возвращения своей подопечной. Ну зачем, скажите на милость, она сейчас отправилась в душ? Когда я пришел, она явно куда- то собиралась. Была накрашена и одета как для прогулки… Может быть, пошла смывать косметику? Или просто так сильно расстроилась, что плачет? Я явно нарушил какие-то ее планы. Да, наверное, она все же плачет.
Седрику стало очень неловко из-за того, что он довел до слез такую очаровательную женщину.
Не хочет показывать мне, что она тоже слабая женщина, объяснил он себе странное решение хозяйки дома. Мне иногда даже кажется, что я ее слишком запугал. Как безропотно она согласилась сегодня остаться дома!
Седрик усмехнулся и встал с кресла, чтобы рассмотреть семейные фотографии Энн. Он взял первую попавшуюся. На ней счастливая Энн обнимала длинноволосую девушку, одетую в форму какого-то колледжа. Девушка была так похожа на Энн, что Седрик сначала не поверил своим глазам.
Наверное, эта девушка – сестра Энн, решил Седрик. Что-то Энн говорила сегодня о том, что сестра увела у нее жениха, да еще и беременна. Неужели правда? Седрик покачал головой. Он не смотрел сериалов, не читал романтических историй и не слушал сплетен. Сержант просто не знал, что такое вообще возможно. Да и Кэтрин на фотографии выглядела вполне невинно. Наверное, Энн имела в виду что-то другое. Вроде бы они с сестрой очень близки. Она ведь пару раз говорила о том, что сестра для нее самый близкий человек. Как же зовут сестру? Кэрол, что ли?
Седрик бросил обеспокоенный взгляд на часы. Энн была в ванной уже пятнадцать минут.
Для женщины это не срок, успокоил он себя. Наверняка в качестве успокоительного средства делает маникюр или эпиляцию. Вместо мантр.
Бравый сержант передернулся.
Иногда ему казалось, что все женщины мазохистки. Ну кому какое дело, есть у нее волосы на ногах или нет?! Да мужчина, скорее всего, и не заметит этого, если ноги достаточно длинные, а их обладательница не из племени йети. А девочки очень похожи на мать, да и между собой похожи…
Седрик покрутил в руках большую фотографию семьи Ланкастер. На ней мать, отец и две дочери были сфотографированы буквально за два дня до катастрофы.
Энн только что исполнилось восемнадцать, она получила стипендию престижного колледжа, а Кэтрин наконец-то умудрилась окончить год без троек. Отец решил запечатлеть этот счастливый момент, чтобы потом, через пятьдесят лет, как он, смеясь, говорил, демонстрировать фото двум десяткам почтительных правнуков.
Энн, в общем-то не склонная к суеверию, иногда думала, что, если бы тогда они не сфотографировались, все было бы хорошо… Верят же примитивные люди (на взгляд Энн, не такие уж и примитивные) в то, что фотограф может украсть душу! Может быть, этот фотограф украл их семейное счастье?
Если бы они не сделали эту фотографию, родители не поехали бы за ней и не попали бы в эту ужасную грозу, папа не потерял бы управление, и все остались бы живы.
Но Седрик понятия не имел, каких усилий Энн стоило заставить себя съездить за этой фотографией. Не знал он и того, как долго фотография пролежала у Энн в самом дальнем и темном углу. Всего три месяца назад она решилась вставить это фото в рамку. Это был еще один этап выздоровления Энн. Она медленно, гораздо медленнее, чем этого хотела, училась жить со своей болью. Для того чтобы научиться смотреть на мать и отца, запечатленных за два дня до смерти, Энн понадобилось целых восемь лет…
Седрик ничего этого не знал, как не знал никто, кроме, наверное, Кэтрин. Если бы Седрик увидел этих девочек на разных фотографиях, он бы решил, что запечатлена одна девушка, но с разницей лет в пять. А если бы Седрик мог узнать Кэтрин Ланкастер ближе, он еще удивился бы и тому, насколько разный у сестер характер.
Интересно, Энн Ланкастер и ее сестра и сейчас похожи, словно близнецы?
Еще один взгляд на часы заставил Седрика задуматься. К тому же из ванной неслись удивительно однообразные звуки льющейся на что-то мягкое воды. Как бы Энн ни была расстроена, но стоять под душем полчаса, да еще и не делать никаких движений, как минимум странно.
Может быть, стоит проверить, как она там? Вдруг ей стало плохо? Или она умудрилась включить фен и уронила его в воду…
Седрик всерьез забеспокоился. Еще не хватало, чтобы его подопечная получила сердечный приступ в его присутствии!
Какой сердечный приступ?! Ей всего-то двадцать шесть лет!
Но противный голосок сомнения, живущий в каждом из нас, тихо прошептал на ухо:
– Сейчас и в двадцать умудряются умирать от сердечных приступов. А ей уже двадцать шесть…
Седрик тяжело вздохнул и подошел к двери в ванную комнату. Осторожно, чуть касаясь костяшками пальцев дерева, он постучал, но ответа не получил. Тогда Седрик постучал сильнее и спросил:
– Энн, с вами все в порядке?
И опять он не дождался ответа. Теперь уже Седрик испугался не на шутку. Перед глазами вставали всяческие ужасы: от бездыханного тела Энн до внезапного появления маньяка, которым он ее старательно, но безрезультатно запугивал.
– Энн, откликнитесь, пожалуйста! Если вы будете молчать, мне придется выломать дверь! – пригрозил он.
И вновь ему никто не ответил.
Седрик пожал плечами, пробормотал что-то вроде «я предупредил вас» и налег всем телом на дверь. Дверь, запертая с той стороны на удивительно крепкую щеколду, конечно же не открылась. Седрик еще раз тяжело вздохнул и, взяв разгон в несколько шагов, вышиб ее плечом.
Но ни бездыханного тела, ни тем более маньяка в ванной не оказалось. Седрик почти не удивился, увидев пустую душевую кабинку с мокрым полотенцем на полу и открытое окно. Он подошел к нему и внимательно посмотрел вниз. Энн, лежащей с переломанными ногами без сознания, на асфальте не оказалось. Это уже в некоторой степени утешало: его подопечная цела и невредима.
Тогда сержант внимательно осмотрел внешнюю стену возле окна.
Тяжелый кулак, как символ разочарования и безнадежности сложившейся ситуации, опустился на подоконник. Сегодня впервые в жизни сержант Седрик Гроувер, в принципе не признающий насилие над женщинами и детьми, понял чувства мужей-тиранов: ему ужасно захотелось ударить мисс Ланкастер.
Эта женщина сведет его с ума!
Седрик еще разок тяжело вздохнул, представив, какой нагоняй он получит от начальства, закрыл кран, отжал полотенце и повесил его сушиться. Сержант, несмотря на свою нервозность, был очень педантичным
