— Ну что же ты? — спросил он с издевкой в голосе.
— Дрю, я… — Голос замер, она с трудом подбирала слова. Сказать, что рада видеть его одетым? Что скучала, была не права, покинув его? Что хотела бы повернуть время вспять?
— Я слушаю тебя.
Но нет, она приехала сюда не за этим. Тем более что произнести такие слова было в тысячу раз труднее, чем объяснить, ради чего она здесь оказалась. Она посмотрела ему прямо в глаза, проглотила комок в горле и сказала:
— Я говорю по поручению Общества по охране исторических памятников штата Техас. Это группа людей, посвятивших себя сохранению истории нашего штата. Как ты, возможно, слышал, два года назад сгорело здание законодательного собрания и огонь уничтожил ряд исторически ценных документов, включая единственный в штате экземпляр Декларации 1836 года о независимости республики Техас от Мексики.
Дрю засмеялся негромко и, как показалось Ханне, с горечью.
— Так ты поэтому приехала? Из-за Декларации о независимости? Ирония судьбы!
— Ирония?
Он кивнул.
— В том, что именно ты обеспокоена судьбой этого документа настолько, что решилась приехать сюда о чем-то меня просить.
Она почувствовала, что потихоньку начала обретать почву под ногами.
— Может быть, именно потому, что моя жизнь сложилась так, а не иначе, я ценю независимость больше всего на свете.
На этот раз уже Дрю отвел глаза в сторону. Засунув руки в задние карманы брюк, он повернулся к воде.
— Ты помнишь, я рассказывал тебе, как все было на самом деле? Для меня Декларация — не просто лист бумаги.
Чувствуя, что ему хочется поговорить на эту тему, Ханна ответила:
— Кажется, она как-то связана с твоим дедом.
Дрю вздохнул.
— Прошло почти пятьдесят лет с тех пор, как дед выступал свидетелем подписания Декларации. Это было в Вашингтоне на реке Бразос. Один экземпляр получило новое правительство, а остальные четыре президент Сэм Хьюстон предложил развезти по самым крупным городам, чтобы новость поскорее облетела всю страну. Мой дед был среди первых, кто откликнулся, и почти немедленно отправился в Бастроп. Он выполнил поручение и вернулся домой. Три дня спустя после разлива Аламо, — как раз вовремя, чтобы умереть. Случилось так, что он показал бесценный документ мексиканскому шпиону. Завязалась драка, дед убил его, но и сам получил смертельную рану. — Дрю пнул босой ногой пучок травы и продолжал: — Моя прабабка собрала пожитки мужа, захватила и Декларацию, и ушла из дома, едва опередив мексиканцев.
— Вместе с другими беженцами, — добавила Ханна. В то тревожное время большая часть населения Техаса покидала свои дома, чтобы избежать нашествия врага.
Дрю кивнул.
— Они осели на побережье. Постепенно несчастные случаи и болезни забрали всех Кореллов, кроме меня. Декларация досталась мне, и я свято храню ее с тех самых пор.
— Так она цела?
— Конечно. Не на острове, я не могу рисковать ею, здесь случаются штормы. — Он замолчал на минуту, следя за белыми чайками в ярком голубом небе. — Это самое дорогое, что у меня есть, Ханна. Семейная реликвия, последнее, что осталось у меня от них. И я рассказал тебе о ней, когда ты стала моей женой. — Он повернулся и посмотрел ей в глаза. — А ты хочешь забрать ее у меня.
Глава 2
Дрю прогуливался по берегу моря, стараясь успокоиться. Почему, собственно, он решил, что она жалеет о своем выборе? Возможно, когда-то она и любила его. Но прошло десять лет…
Страдая от одиночества, он мечтал, что Ханна вернется на остров, представлял себе страстные сцены примирения. И вот она здесь, но ей нужен не он, а наследство его семьи.
— Идиот! — Он тяжело дышал. Пора бы избавиться от детских грез. Пора все забыть. Какой же он дурак!
Прошло уже десять лет. Глупо снова мучиться из-за Ханны. Все! Все эмоции под кровать.
Кровать. Слово ударило его как пуля.
А почему бы и нет? Почему нет, черт возьми!
Это подло. Не по-джентльменски, даже мерзко.
Но эта женщина в долгу перед ним. Ханна Мейфилд кое-что должна ему за сломанные ребра и разбитые мечты. Она лишила его способности влюбляться. Он так и не женился, никогда не нянчил детей. А он любил детей, хотел иметь их. Ханна лишила его семьи. Да, она в большом долгу перед ним.
— И я знаю, как заставить ее заплатить.
Подойдя к дому, Дрю увидел, что Ханна с чопорным видом сидит на стуле, на котором и сам он любил сиживать, когда строгал что-то из дерева. Заметив его, она встала. Сейчас гнев не застилал ему глаза, и он удивился тому, что увидел. Ханну можно было принять за русалку, вышедшую на берег.
Мокрое платье прилипло к телу, словно вторая кожа, и подчеркивало ее пышные, соблазнительные формы. Голубые глаза лучились, как солнце над бухтой. Она гордо стояла перед ним, высоко подняв голову, расправив плечи, а ее губы… о, ее губы… нежный бутон, который так и хотелось поцеловать.
Она взглянула на него и произнесла:
— Дрю, пожалуйста. Мы можем поговорить?
Поговорить? Да, они могут поговорить. Поговорить приятно. А прикоснуться к ней еще приятнее. А прижаться — истинное наслаждение. Потому что такова его цена.
Эта женщина в долгу перед ним. Она осталась ему должна и брачную ночь, в которой ему было отказано, и медовый месяц, который тоже у него украли. Надо надеяться, после этого он сможет выкинуть ее из головы раз и навсегда.
Дрю направился к баку с водой, в котором лежала корзина с пойманной утром кефалью. Он отнес ее и полированный дубовый ящик с хозяйственными принадлежностями к воде, лишь после этого снизошел до разговора со своей бывшей женой.
— Хорошо, Ханна. Если хочешь поговорить со мной, пока я чищу рыбу, начинай.
Ханна вздохнула, чем привлекла его внимание к своей груди. Дрю на секунду зажмурился.
— Я о Декларации. Конечно, она очень дорога тебе, но, я признаюсь, не понимала, до какой степени. Все же, уверена, мы можем найти решение, приемлемое для нас обоих. Нужно лишь объединить наши усилия и хорошенько подумать.
На уме Дрю было совсем другое.
— Вообще-то я уже все обдумал, — сообщил он ей, доставая из корзины рыбину.
Ханна взглянула на него с надеждой.
— И что же? Ты отдашь мне свой экземпляр Декларации о независимости?
— Это кое от кого зависит. — Он положил кефаль на разделочную доску.
— От кого именно?
— От тебя. От того, насколько сильно ты хочешь ее получить. От цены, которую ты готова за нее заплатить.
Почувствовав неладное, Ханна сделала шаг назад.
— От цены?
Дрю кивнул.
— Я слышал, твой моряк вернется за тобой через три дня. Интересно, почему ты решила, что тебе
