большинство учеников хотят стать охотниками ради сокровищ погани, реже – ради знаний, совсем редко – из-за ненависти к созданиям Падшего или по какой-то другой причине. Главная задача в погани – это выжить и вернуться, а не покрыть себя славой. Слава сама найдет тебя, если ты ее достоин. Поэтому охотники выходят на промысел по ночам, когда большинство тварей бодрствуют и занимаются своими делами. Так их легче обнаружить и проскользнуть мимо, если получится, чем когда они спят или впадают в оцепенение. Создания погани очень чутки и обладают скверной привычкой собираться на любой шум, и уж тем более на запах крови, подстегиваемые своей жаждой. Поэтому охотник вступает в бой только по двум причинам – когда ему это нужно или когда его вынудят. А теперь представь себе следующее. Прошел вздох, и толпы самоуверенных идиотов, желающих быстро разбогатеть, прославиться, принести своей даме сердца голову твари и так далее, заходят в погань на почти безопасный, как им кажется, первый уровень, а отдельные тупоголовые храбрецы, даже на второй и третий. Не зная и не умея всего того, чем должен обладать охотник. Представил?
Представил, у меня очень буйное, к сожалению, воображение. Мясорубка.
– Почему же не запретить посторонним лезть в погань?
– А как это сделать? – включился Матвей. – Указ издать – так благородные, а их много среди смертников, им подотрутся, а остальные, на них глядя, тоже. Стражу выставить – а ее кто охранять, особенно ночью, будет? Да и традиции, чтоб их об забор тридцать три раза.
Матвей в сердцах стукнул опустевшей кружкой.
– Доча, принеси еще пива! – крикнул он Дуняше.
– Самое плохое, – продолжил Матвей, – что время от времени вздох действительно заносит в погань ослабленную, ошеломленную переходом тварь и ценные вещи вроде золота, артефактов и тому подобного. Помнишь, я тебе рассказывал про соблазнителя? А потом счастливчики и их завистники разносят весть об этом повсюду, привлекая новые толпы смертников.
– Сколько выживших остается из смертников? – спросил я.
– Когда как, – пожал плечами Матвей. – Если никого опасного не разбудят и недолго будут в погани, выживших много – шестеро-семеро из десяти. Если наоборот, то хорошо еще, если двое.
– А потревоженные твари еще несколько суток бродят в поисках дурного мяса и крови, – добавил Дорн. – Так что собирайся, парень, и поехали в Пограничье. Там порядки другие, смертники туда не лезут. На халяву там разжиться невозможно.
– Вот и пиво, – сказала Дуняша и упорхнула на кухню.
– А ты, Матвей, Берг и остальные участвовавшие в поединке – будете объяснять инспектору все сами. Мол, забыли правило выдачи амулета. Темный попутал. Убили так убили. Так?
– Влад, Берг только указал на такую возможность, а как будет, никому не известно. Кому попало устав гильдии охотников читать не дадут.
– Что-то мне подсказывает, что этот устав существует не в одном экземпляре.
Матвей и Дорн переглянулись.
– Давайте, рассказывайте.
– В Совете Гильдий хранится копия устава, – хмуро сказал Матвей.
– И королевский инспектор, поднятый в пожарном порядке, не прочитав этого пункта, отправился сюда. Интересно, на что Берг рассчитывал, надевая на меня амулет?
– На твою смерть.
Поднимаю голову. В корчме народу прибавилось, несколько охотников за соседними столами, однорукий, а в дверях стоит Берг.
Берг неторопливо подошел и скользнул на лавку.
– Я рассчитывал на твою смерть, Влад. Все просто – ты получаешь амулет, а кроме нескольких законников, точного ритуала вручения его никто не знает. Дальше Винт тебя вызывает и убивает, его вызывает и также убивает Матвей, берет кровь за кровь. Остальные, по кодексу поединка, ни при чем, да и я бы не допустил их вызова тем же Главом за косой взгляд или чих в его сторону, а утром бы отправил из города. Последствий и разбирательства не было бы. Всем это было выгодно. Одним ублюдком становится меньше, там, глядишь, и другие присмиреют. Знать Нарины повозмущалась бы и замолчала: брать кровь за кровь – старинный обычай. Город остался бы спокойным. Гильдия охотников и король Орхет Пятый не портят между собой отношений. Но ты мне помешал сначала тем, что своими насмешками вынудил остальных тебя вызвать, тем самым получив право замены, и не позволил себя убить. Когда ты прикончил Винта, ситуация опять стала такой же, как перед твоим согласием стать учеником. После поединка и разбирательства я пошел в гильдию и на случай неприятностей освежил память. Чувствовал, что на этом дело не закончится. Я не ошибся: утром мне прислали зов о королевском инспекторе и представителе посольства Нарины.
– Ну и скотина же ты, Берг, – возмущенно сказал Дорн.
– Я выполнял свой долг.
Матвей промолчал – видно, он давно все понял. Он ведь был со мной в магистрате.
Ну что ж, можно себя поздравить, кашу я все равно заварил – хорошую, густую. Испортил такой изящный выход из ситуации. А Берг, несмотря на мое первоначальное мнение, не такая уж скотина. Работа у него такая. Наверно, в первый раз выражение «ничего личного» оправдывается полностью. Но расхлебывать надо.
– Последствия моего отъезда из Белгора для моих родичей?
Берг внимательно посмотрел на меня:
– Не знаю, никто не знает, но последствия будут. Последствия будут для всех участвовавших в поединке.
– Твой совет?
– Уезжай из города, парень, с точки зрения закона твой статус охотника сомнителен, а с точки зрения охотника – нет. Я уверен, что, не будь здесь смертников, ты прошел бы погань. Уезжай в Пограничье. Скажу напоследок, учитывая, чем кончился поединок: этих высокородных нужно было убить давно. А охотников трудно напугать королевскими инспекторами. Меня – тоже.
Господи, и это говорит мэр очень важного в местной политике и экономике города. Человек, который ради интересов короны и государства переступит через любой труп, но не через свое понимание чести. А ведь ему достанется в первую очередь – не отговорится незнанием закона. Хрен я уеду отсюда.
– Я предпочитаю остаться: мне очень хочется посмотреть на архитектурные шедевры прошлого. А где еще лучше это сделать, как не здесь?
Тишина в корчме, кривая усмешка Берга, оценивающий взгляд Дорна, задумчивый Матвея, замершие охотники и однорукий.
– Влад.
Дуняшка, только что разносившая по залу пиво, подходит ко мне, наклоняется и целует в щеку.
– Помни, что я вчера тебе сказала, – пробормотала она и вновь заскользила по залу.
Опять раздался стук тарелок и кружек, приглушенные голоса. Лишь за нашим столом царило молчание.
– Влад, я думаю, что тебе лучше выйти сегодня в ночь, пока смертники не сильно раздразнили погань, – сказал Дорн. – Проводи меня до лавки – я подберу тебе пару игрушек из своих запасов.
– Город, что ли, закрыть?.. – задумчиво говорит Берг, вертя в руках пустую кружку.
– Хион еще высоко – смертники вой подымут, – вслух размышляет Матвей.
– Плевать, придумаю что-нибудь. Один день потерпят, – усмехается Берг.
– Пойду я в гильдию за картой, – поднимается Матвей. – Моя давно устарела, да и эликсиров нужно прикупить.
Все правильно, так и надо. Нет криков: «Ты что, сдурел?» – нет и похлопывания по плечу. Молодец, мол, я так и знал, что ты так поступишь, смельчак, мысленно я с тобой. Здесь умеют уважать выбор и помочь без громких слов и соплей. Так и надо.
Выйдя из корчмы, я с Дорном отправился знакомой дорогой на рынок. По сравнению со вчерашним днем народу было гораздо больше. Людская суета и гам хорошо отвлекали от мыслей, и я просто шел за кузнецом, вертя головой во все стороны. От одного только разнообразия одежды на живых манекенах рябило в глазах. Вот франт в обтягивающей кожаной куртке, лосинах и высоких сапогах помогает
