– Ну как?
– Чувствую себя как улитка, – честно ответил я.
Панцирь и наплечники плотно охватывали корпус, плечи и верхнюю часть рук.
– Поворачивать винтом корпус, наклоняться стало немного затруднительно.
– Ничего, когда привыкнешь, то перестанешь замечать. Самое сложное мы сделали. Хорошо, что у соседа был большой запас кожаных заготовок. Вот сегодня с утра я взял у него и подогнал по тебе. Будь броня не по размеру, ты бы с трудом двигался, а если из железа, то стоял бы истуканом. Теперь давай закончим.
Дорн шустро нацепил на меня юбку[45], разрезанную вдоль бедер. Отошел, посмотрел, хмыкнул, поправил ремни, соединяющие юбку и панцирь.
– Присядь.
Сделал.
– Теперь все остальное.
Дорн начал надевать на меня поножи[46], состоящие из стальной передней части и задней кожаной. Наголенники были очень похожи на сапоги, так любимые женщинами середины и конца девяностых, только без ступни и каблука.
Застегивались поножи на внутренней части ног. Потом Дорн быстро надел мне наручи[47], сделанные также из стали и кожи.
– Надень, – протянул мне кузнец шлем.
Легкий, подбитый чем-то мягким полукруглый шлем с бармицей плотно охватил голову. Застегиваю ремень с чашкой подбородника.
– Теперь перчатки.
Наденем и перчатки – кстати, больше всего они смахивают на усиленные краги байкера-металлиста. Сшиты из двух половинок. Ладонь закрывает мягкая кожа, усеянная дырочками для вентиляции. Другая половинка – из грубой толстой кожи, на запястье и костяшках красуются стальные пластинки. Прихватывается перчатка к запястью самым популярным здесь видом крепления – ремнем.
– Снимать нужно все в обратном порядке. Ну, посмотри на себя. Красавец, – сказал Дорн, приглашая меня к зеркалу.
Да, есть на что посмотреть. В зеркале был виден затянутый в кожу и сталь средневековый воин. Только лицо и узкие полоски тела между поножами и юбкой, а также наручами и наплечниками не подверглись издевательствам местного стилиста.
И тебе не кашлять, «Я». Давненько не было.
Учту. И все равно на известного персонажа что-то не тяну.
Поправимо, усмехнулся я про себя и подмигнул невысокому, щуплому юноше. Он давно посматривал на меня с Дорном. И тут вспомнилась одна сценка из одноименного фильма.
– Хорошо, Дорн, а вот насчет оружия. Мне вспомнилась одна штука: нет ли у тебя шара на цепи и рукояти длиной в локоть? Если мой шанс в одном сильном ударе, так удар этой штукой, я думаю, сильнее удара секирой будет, особенно если шар раскрутить.
– Эта штука называется боевой кистень[48], – усмехнулся Дорн, – и действительно, удар у нее страшный – посильнее чем у секиры будет. Только он умения и внимания требует, зазеваешься – сам себя искалечишь, да и места много надо. В коридоре, если тебя туда загонят, им не помашешь.
– Дорн, а если меня загонят в коридор с секирой, шансы будут?
– Нет, – покачал он головой, – у тебя шансов нет. Одна надежда – что забьешься в угол и там просидишь до конца.
– Оптимист. Тем более давай к руке примерю.
– Дал бы тебе, да только давно я их не ковал. Не пользуются охотники кистенем в погани.
– У меня есть, – вдруг сказал паренек, – недорого отдам.
– Что ж ты, кузнец, свою работу не продаешь, а чужую смотришь? Не покупает никто? – съехидничал Дорн.
– Да, не берут, – ощетинился паренек, – смотрят на меня и к другим уходят. А у меня оружие и доспехи ничем не хуже.
– Давай неси, посмотрим твою работу, – усмехнулся Дорн.
Обрадованный паренек скрылся из виду.
– Дорн, а действительно, не слишком ли он молод?
– Конечно, молод, всего пятьдесят пять стукнуло.
– Сколько? – не поверил я своим ушам.
– Пятьдесят пять.
– Не может быть!
– Как не может? – закипятился Дорн. – Чтобы я не знал, сколько лет троюродному племяннику жены моего двоюродного брата?!
– Стоп! Спокойно, Влад, спокойно. Выдохнул, а теперь вдохнул. Спокойно.
– Что ты там бормочешь? – заинтересовался кузнец.
Выдох, вдох.
– Скажи, Дорн, – медленно проговаривая слова, спросил я, – только отвечай «да» или «нет». Это твой родственник?
– Да.
– Ему пятьдесят пять лет?
– Ну да.
– Ты считаешь его молодым?
– Ну, молод он еще, но…
– ДОРН!
– Да.
– Что да?
– Молодой еще.
Вдох. Выдох.
– Дорн, скажи мне, пожалуйста, – ласково обращаюсь к сумасшедшему, – я младенец?
– Нет.
– Но мне всего тридцать четыре, мне еще, наверно, подгузники надо носить.
Дорн, опасливо поглядывая на меня, стал бочком пробираться к выходу из лавки.
– Ты, Влад, посиди тут немного, а я сейчас Нату приведу. Я понимаю, устал, перенервничал. Виданное ли дело – в погань идти, ничего не умея. Тут у любого здоровье пошатнется. Ты сиди и не волнуйся, я быстро.
– Сидеть!!!
Спасибо, командир, за привитые навыки командного голоса. Дорн плюхнулся на задницу посреди лавки. Покупатели резко отшатнулись.
– Скажи, друг мой, а зачем мне понадобилась Ната?
– Ну, она лекарь хороший.
– Не лекарь, а магиня жизни, и не мне она нужна, а тебе.
– Почему мне? – тупит Дорн.
– Потому что ты либо ослеп, либо сошел с ума.
– Я? – удивляется Дорн.
– Ну не я же.
Задумчивый взгляд кузнеца.
– Повторяю для особо здоровых: Ната нужна тебе.
– Почему?
