Его одолевало сомнение: зачем Петушок мог забраться сюда? Там ли они его ищут?
Луч фонарика скользнул по боковой стене, потом утонул в узком проходе, ведущем куда-то влево. Проход был настолько узок, что лейтенант задевал за его стены плечами.
Гурька снова испытывал неприятное чувство от прикосновения к тупым, влажным выступам камней. Иногда пальцы давили мокрицу или скользили по каким-то липким наростам.
Боясь споткнуться и удариться обо что-нибудь, он шел теперь последним и держался за спину идущего впереди Вани. Здесь не хватало не только света, но и воздуха. Резкий запах плесени ударял в нос, пахло еще чем-то горьким и противным. В остроге нет печей. Стены его никогда не прогревались, даже летом.
Наконец лейтенант остановился. Через его и Ванины плечи Гурька увидел, что впереди была какая-то совсем узкая дверь.
Лейтенант протянул:
– Да-а… Вот и одна из «молчальных комнат».
Тут, однако… камень.
Он нагнулся и посветил фонариком вниз.
– Кто же завалил дверь камнем? Он выпал вот отсюда, из стены, и, как видно, недавно.
– Ну и пойдемте отсюда, – сказал Ваня, у которого так же, как и у Гурьки, от недостатка воз духа спирало дыхание. Ему тоже казалось, что они напрасно ищут Петушка в этих трущобах. Его сюда калачом не заманишь.
Лейтенант несколько раз ударил ногой в дверь. Удары прозвучали странно, точно за дверью не было пространства, а продолжалась каменная стена.
Фонарик осветил в верхней части двери маленькое отверстие, забранное решеткой. Лейтенант направил луч через это отверстие внутрь каземата, заглянул туда и вдруг резко отшатнулся от двери, так, что чуть не свалил стоявшего рядом за спиной Таранина.
– Там кто-то есть, – сказал лейтенант.
Он нагнулся и стал отодвигать камень от двери. В узком коридоре для него надо было освободить место. Юнгам пришлось попятиться назад.
Наконец камень убран. Лейтенант открыл дверь, и в свете луча от фонарика Гурька и Ваня увидели лежащего на полу Петушка. Около него валялось несколько банок с консервированной американской колбасой. Одна банка была открыта.
27
Накануне вечером вторая смена заступила в наряд дежурить по камбузу. Юнги помогали кокам получать со склада продукты. Гурька нес ящик со сливочным маслом, которое выдавалось во время утреннего чая. Ваня Таранин взвалил на плечи мешок с сухими фруктами для компота. Мясо заменяла американская консервированная колбаса. Ее таскали Лупало и Петушок. Гурьке и Ване пришлось сходить на склад еще несколько раз за сахаром, рыбой и чаем. Придя в разделочную, они застали там только Лупало.
– А где Петушок? – спросил Гурька.
– Вышел куда-то, – ответил Лупало, отправляя в рот кусок колбасы.
Банок с консервированной колбасой было несколько сот. Каждую надо открыть, извлечь из нее кирпичик колбасы и разрезать его на кусочки для закладки в котел.
Гурька предложил работать конвейером – каждому выполнять определенную операцию. Ваня Таранин был занят только тем, что открывал банки. Лупало извлекал из них колбасу, а Гурька резал ее на кусочки. Гурька не успевал. Открыть банку и опростать ее можно куда быстрее, чем разрезать мясной кирпичик на дольки. Явно не хватало еще одного человека – помогать Гурьке. А Петушок что-то долго не возвращался.
– Куда же он провалился? – сердился Гурька.
Лупало ответил:
– Придет.
Ваня сказал:
– А может, его заставили делать что-нибудь другое?
– Придет, – повторил Лупало. – А если, например, чистить картошку, то он не пойдет. То ли дело колбаса…
Он отправлял в рот один кусок за другим. Гурька сказал:
– Больше живота все равно не съешь.
– Ясно, не съем. А все-таки… Картошки вон тоже много. Пойди поешь… Крахмал один и только. А это колбаса. Американская.
В разделочную вошел кок. Увидев первым Гурьку, он позвал его:
– Пойдем, юнга, со мной.
Он привел Гурьку в комнату, где стояли две большие ванны. В ваннах вымачивалась соленая треска.
– Берись за морскую свининку, юнга, – по шутил кок и протянул Гурьке большой тяжелый нож, похожий на топор. – Будешь разделывать треску и складывать ее вот в тот лагун.
Показал, как надо разделывать треску для второго, и ушел, оставив Гурьку одного и пообещав послать
