о непочтительном обращении к старшим, она надменной походкой миновала холл и без стука вошла в комнату дяди.
Внезапно раздался оглушительный рев, похожий на рычание льва, неожиданно получившего дополнительную порцию мяса. Проходя мимо открытой двери комнаты, я стала свидетелем невероятного зрелища, которое одновременно и потрясло, и возмутило меня до глубины души.
Она — Дженис — сидела у него на коленях, а мистер Акрудал, спустив свитер с ее левого плеча, припал губами к обнаженной нежной плоти, и эта бесстыжая девчонка довольно смеялась, откинув голову назад и повернувшись непосредственно к двери, так что глаза ее были устремлены прямо на меня. До сих пор эта картина во всех подробностях мысленно стоит у меня перед взором: молодая девушка, лицо которой сияет и светится от счастья, и мистер Акрудал, припавший к ее обнаженному плечу, как будто собирается ее съесть.
В тот момент я ощутила, что к уже привычным запахам, наполняющим этот дом, примешивается еще один — запах страсти. Но страсти не в обычном ее понимании, которую могут порой испытывать даже такие забытые и покинутые всеми женщины, как я, но нечто чуждое и неподвластное разуму, отчего по телу у меня забегали мурашки. Но я была не в силах двинуться с места, просто стояла и смотрела на них; внезапно меня окатила волна нового чувства, отчего я испытала отвращение к самой себе.
Ревность.
Охваченная всевозрастающей завистью, я отчаянно желала, чтобы все это он делал со мной.
Колдовские чары рухнули в тот момент, когда он разорвал на ней шерстяной свитер, обнажив большую часть спины, девушка соскользнула с его колен, перекатилась по полу и грациозно вскочила на ноги, подобно изящной и ловкой дикой кошке. Она замерла и, пристально глядя мистеру Акрудалу в глаза, жестом приказала ему не двигаться с места.
— Успокойтесь. — В ее голосе звучала угроза. — Я тоже одна из нашей семьи, вы не забыли? Все еще… хорошо это или плохо. За нами наблюдает человек… И происходящее набирает силу.
Девушка повернулась в мою сторону, и наглая самоуверенная усмешка заиграла на ее губах, так что я с трудом сдержалась, чтобы не отхлестать ее по гладким белым щекам. К счастью, гнев охладил мой пыл, и я благополучно добралась до кухни. Позже, взбивая омлет из пары яиц, я утешала себя мыслью о том, что, если эта молоденькая стерва захочет есть, ей придется самой приготовить себе обед.
Минут через десять Дженис зашла ко мне на кухню, разорванный свитер был скреплен английскими булавками, но не прикрывал обнаженного плеча.
— Чем я могу вам помочь, мисс? — спросила я тоном, ясно означающим, что ее присутствие мне неприятно. По крайней мере, я вложила в вопрос всю свою неприязнь, но это не возымело должного эффекта.
Она вновь окинула меня насмешливым взглядом и села на стол, положив ногу на ногу:
— Вы тайно вздыхаете по этому старикашке? Не смущайтесь, не вы первая, даже несмотря на его отталкивающую внешность. Независимо от этого, вы вновь приползете к нему.
— Бесстыжая девка!
Она наклонилась и едва не коснулась моего подбородка:
— Я? Полагаю, вы мечтаете ударить меня. Даже не пытайтесь. Я могу переломить вам позвоночник в трех местах прежде, чем вы поднимете руку. — Она захихикала и склонила голову набок. Несмотря на гнев и раздражение, я не могла не заметить, как она очаровательна. — Забавно, как вы, люди, притворяетесь испуганными, но тут же готовы на все, едва вас коснется внимание одного из потомков графа. И все из-за этого запаха, приводящего в движение древние устоявшиеся механизмы.
Я села на стул и судорожно вздохнула: хотя я прекрасно понимала, что завеса тайны должна быть сорвана и самая неприглядная правда предстанет перед взором, несмотря на но, любопытство вело отчаянную борьбу со всепоглощающим страхом. Наконец я спросила:
— Для чего вы все это говорите, мисс?
Как эта маленькая дрянь рассмеялась! Она подошла ко мне ближе и положила свою красивую ладонь на мою ногу, от ее прикосновения тайная страсть, так успешно сдерживаемая мною, освободилась от оков и мое тело охватило неудержимое пламя желания. Разорванный свитер вновь соскользнул с ее плеча, должно быть, от неосторожного движения расстегнулась булавка, и я увидела ее округлую красивую грудь… и… о боже! Я не понимала, где нахожусь в тот момент и что за древние потаенные механизмы внезапно запустили в моем теле, но дом оказался во власти зла, — должно быть, так произошло, хотя что, черт возьми, для нас зло? — поскольку ничем иным я не могла объяснить неудержимый рой мыслей, кружащихся у меня в голове. Внезапно в тишине кухни зазвучал ее низкий волнующий голос с легким иностранным акцентом:
— Да прекратите же! Только не говорите мне, что до сих пор не знаете правды. Долгих три месяца жить в его доме, смотреть на него, чувствовать его запах и не узнать в нем вампира во втором поколении? Сына графа? Рано или поздно он будет обладать вами, и, испив его страсть до последней капли, вы поймете, что никогда прежде не испытывали подобного, а примерно через год вы родите маленького полукровку, дитя вампира и человека.
— Нет! — вскричала я, но ее безудержный смех заглушил мои крики.
— Да. Да… да… да. Медленно, неторопливо воспламеняется его страсть и взрывается мощным яростным пламенем. После близости с моим богом, князем тьмы Рудольфом, в каком-то смысле моим дядей, ни один юный жеребец больше не сможет доставить вам истинное удовольствие. Но, — она склонилась надо той и провела указательным пальцем вниз по ложбинке между моих грудей, — догадываетесь? Он, потомок одной из самых древних династий в мире, стыдится быть тем, кто он есть на самом деле, — сыном самого могущественного вампира! Он отказывается губить людей, выпивая их кровь без остатка, не желает принимать бесценную жидкость из графина. Довольствуется свиной кровью и питательным фаршем. Вот почему он так странно выглядит. Все, что ему необходимо, — хоть раз насладиться человеческой кровью, и тогда, о боже, вы заметите поразительные изменения. Когда я начинаю его уговаривать и соблазнять открывающимися перспективами, порой кажется, будто он готов уступить, но… так до сих пор и не сдался. Я не остановлюсь ни перед чем, но достигну своей цели…
Силой воли усмирив разыгравшиеся чувства, я собрала воедино все свое мужество и решительность, приправила их толикой гнева и ринулась в бой:
— Вы маленькая вульгарная девка, мисс. По крайней мере, так назвала бы вас моя престарелая матушка. Должно быть, у вас не голова, а сточная канава, но настолько сложно устроенная, что вы не понимаете разницу между правдой и вымыслом. Полагаясь на свое здравомыслие, я могу предположить, что этот грязный старик просто душевнобольной или, если вам больше нравится, сошел с ума, но я, черт побери, собираюсь немедленно убраться из этого проклятого дома.
Она ласково коснулась моей щеки, но я в ярости оттолкнула ее руку.
— Вы не сможете. Пути назад нет. Он стал частью вашей жизни, его запах в вашей крови. И если на мгновение предположить, что вы действительно так сильны и смогли бы уехать, стражники тьмы просто не отпустили бы вас. Они следят за домом с самого вашего приезда. Присматривают за вами. Как только они выйдут на ваш след, они не отпустят вас, пока не превратят в дряблый мешок костей, выброшенный в сточную канаву. Тайна нашей семьи должна оставаться неприкосновенной.
Я закрыла глаза и отчаянно зашептала слова молитвы.
— Позвольте мне не поверить вам, я знаю, что незримые ангелы охраняют меня и никогда не оставят меня в беде. Никогда.
В ответ она вновь безудержно рассмеялась. Леденящий страх сковал мое тело, и впервые я осознала, что моя душа заточена в замке, возвышающемся у подножия огненной горы, и только смерть освободит ее. А на бескрайней равнине, раскинувшейся, насколько хватало взгляда, ждут демоны, безымянные, питающиеся живительной влагой и вдыхающие свои огненные мечты в наши сонные головы.
Большие красивые руки нежно погладили мои обнаженные бедра, и, поддавшись искушению, я уступила.
— Отведи меня к нему! — кричала я. — Отдай меня ему.
Она едва слышно рассмеялась:
— Для этого я и приехала. Дядя Рудольф, должно быть, не спит и ждет нас, ему предстоит столько всего сделать. Например, повернуть время вспять. И он должен получить самое необходимое, чтобы вновь выглядеть молодо.
