в чесночном соусе. «Velvet Underground» тянул нити мелодий третьего, спокойного альбома из черных колонок в противоположных углах комнаты. Элисон окинула комнату оценивающим взглядом:
— Неплохая квартирка. Только мрачная. Как будто ты все время живешь с задернутыми занавесками. Все эти записи, постеры, книги… У большинства людей вообще нет книг, — улыбнулась она, подперла костяшками пальцев подбородок и прищурилась. — Как-то здесь неуютно и мрачновато, ты не находишь? И все какое-то безликое. Как в общежитии. И света мало.
— Хозяин — вампир, — сказал Рен. — Вот почему я положил в соус чеснок. Чтобы защитить тебя.
Глаза у Элисон расширились. На дне их плескался ужас. Но она тут же опомнилась, прыснула и чуть не подавилась рыбной косточкой. Рен вскочил, чтобы похлопать ее по спине, но она замахала рукой и откашлялась, сложив ладонь лодочкой.
— Все в порядке? — спросил он.
Она кивнула. Лицо ее раскраснелось, голубые глаза заблестели. Она откинула назад белокурые волосы. Их взгляды встретились. Волнуясь больше, чем мог ожидать, Рен дотронулся до ее руки. Она сжала его пальцы. Лу Рид печально и нежно пел о грехе и утрате.
Они перешли с вина на коньяк и мятное мороженое с шоколадной крошкой. Стереоколонки замолчали. Рен не знал, что сказать. Он-то придумывал всякие изощренные заходы, а все получилось очень просто, даже слишком. Чтобы прийти в себя, Элисон стала перебирать свои прошлые впечатления о нем:
— Сначала ты мне показался очень милым. Таким, знаешь, наивным и впечатлительным. Потом я немного испугалась. Ты был так настойчив, что я решила: какой-то он странный. Ты производил болезненное впечатление. Иногда казался по-настоящему усталым и при этом скрывал, где был и что делал. Я думала, у тебя неприятности. — Она тихонько засмеялась и поцеловала его. — Но теперь я, кажется, поняла, в чем дело. Эта квартира… Так средний класс представляет себе чердак художника-мистика. Тебе просто хочется, чтобы люди считали тебя изломанным, нервным, странным. Такой имидж. А на самом деле ты милый и наивный и ничего не смыслишь в темных сторонах жизни. Верно? — Она допила свой бренди и ласково посмотрела на него.
— Этого ты знать не можешь, — возразил Рен. — Ты не знаешь, что я чувствую. Не обязательно пережить, чтобы понимать. И возможно, я испытал такое, что тебе и не снилось. И пережил, и видел, и участвовал. В преступлениях, например.
«Заткнись!» — приказал он себе. Может, ему повезет и она не поймет его буквально. Ну почему женщины всегда стараются опекать его? Это приводит его в бешенство.
Элисон взяла его за плечи и притянула к себе.
— Да я не поверю, что ты хоть раз стянул жвачку из магазина на углу, — сказала она. — Это твое чувство вины ищет выхода в разных фантазиях. Признавайся в чем хочешь — я тебе не поверю.
Они сидели рядом на кровати. Он запустил руку за ворот ее блузки. И тут раздался звонок.
Около дома припарковался черный фургон. Невысокий человек, в кожаной куртке и с начатками бороды, собирался нажать кнопку звонка во второй раз, когда Рен открыл входную дверь.
— Мистер Робин? — спросил он.
— Так точно, Рен. У меня тут несколько видео для мистера Шрека. Войти-то можно или как?
Рен отступил в коридор.
— Никогда не занимайтесь делами в прихожей, — посоветовал гость. — Похоже, вы пока не въезжаете…
Рен покраснел, подумав про Элисон, и повел дилера наверх, к себе в квартиру.
В дорожной сумке гостя лежало три футляра для видео: два с видеокассетами, а третий был набит полиэтиленовыми пакетиками с чем-то коричневым, похожим на землю. Это был тщательно развешенный и маркированный
— Смотрите, чтобы эта сучка не проболталась.
Рен глубоко вздохнул и вернулся в комнату, где Элисон внимательно изучала футляр от видеокассеты.
— Что ты с этим сделаешь? — спросила она и тут же рассмеялась, увидев выражение его лица. — Да нет, я не спрашиваю, что лично ты с этим сделаешь. Я хотела спросить, что ты собираешься делать. Это ведь не твое, правда?
Похоже, они недооценили друг друга. Рен рассказал ей про хозяина квартиры и про подвал.
— Пошли со мной, — сказал он. — Тебе надо кое на что посмотреть.
Его желание произвести впечатление было сильнее инстинкта самосохранения. Время за полночь — никто им не помешает.
Подвал был подходящим бомбоубежищем на случай ядерной войны, устроенным прежним квартиросъемщиком из обычного погреба. Вдоль бетонных стен высились стеллажи, где можно было бы запасти столько провизии, что хватило бы до второго пришествия. Рен предположил, что, если после Ельцина придет кто-то, кто решит нажать красную кнопку, они со Шреком смогут провести тут свои последние несколько дней за курением анаши, просмотром порнофильмов и компьютерными играми.
Они с Элисон вышли из дома и направились к сараю.
Вечерний прохладный воздух быстро их протрезвил. Из-за попадавшихся тут и там куч мусора сад напоминал вымерший зоопарк. В сарае было полно старых газет и глиняных черепков. Рен расчистил узкий проход к двери бункера и нажал несколько кнопок на панели. Элисон спустилась за ним по ступеням. Он включил тусклый красный свет и огляделся. На узких полках громоздились немаркированные коробки и пакеты. Воздух был холодный и неподвижный. Раньше Рен не обращал внимания на то, что здесь так пыльно. На низко прибитой полке рядом с дверью выстроились в ряд коробки с видеокассетами. Он добавил к ним еще одну — с марихуаной. Отдельно от остальных, на краешке полки, лежала маленькая плоская картонная коробочка, незапечатанная. Рен быстро открыл ее, побуждаемый тем же жгучим любопытством, которое в детстве заставляло его рыться в вещах родителей. Он нащупал — не увидел, а именно нащупал — нечто похожее на маску, не то лицо младенца, не то мордочка котенка. Она тотчас же рассыпалась у него в руках. Он вздрогнул.
— Что случилось? — спросила Элисон.
— Ничего. — Он закрыл коробочку, повернулся и обнял девушку.
Они целовались, а над ее плечом мигала крошечная красная лампочка. Скрытая камера? Шрек снимает это? Прежде чем он успел отреагировать, Элисон указала пальцем в дальний конец помещения:
— Смотри. Что это там?
Там была приоткрытая дверь в бетонной стене. Ни ручки, ни замочной скважины.
— Мы можем туда войти?
Хотя от конца пубертатного периода его отделяло уже лет девять, Рен почувствовал, как от мысли «она сама захотела» у него внутри что-то сдвинулось, словно штурвал повернули. Он подошел к двери и взялся за ее край. При всей своей тяжести, она открылась довольно легко. Судя по запаху мокрой земли, за дверью не должно было быть никаких помещений.
Однако комната была. Меньше, чем первая, и без электричества. В красноватом свете, проникавшем из-за его спины. Рен разглядел полки вдоль стен. На каждой стоял гроб. Элисон вошла вслед за Реном, потом сделала еще один шаг:
— Что за черт!
Свет словно отступил, отброшенный темнотой.
— О боже! Кто они?
Воздух был наполнен полупрозрачными лицами или, возможно, копиями одного и того же лица. Невероятно худые тела, а вместо голов у них бумажные маски. И эти маски пристально смотрели на Рена и Элисон.
Здесь было холодно, как в морозилке. Элисон обернулась. У нее на щеках, на шее, на воздетых в ужасе руках проступили темные пятна крови.
