начинал буйствовать. Прием сработал.
С кислым выражением лица он дал ей знак следовать за ним. Вместе они покинули царство полированных стен и холодного освещения и на лифте приехали в промозглый ослепительно-белый холл, кишащий насекомоподобными охранниками и освещенный светом столь ярким, что Наим почти удалось разглядеть призрачную бледность кожи за защитным забралом их шлемов.
— Мы называем это место Пентхаус, — сказал Нейман, к которому вернулась его привычная напыщенность. — Здесь живут наши опасные преступники. Лифт, на котором мы приехали сюда, — единственный вход и единственный же выход, если не считать секретного туннеля, ведущего к вертолетной площадке на крыше. У них тут красивый вид из окна. Мы обращаемся с нашими Ганнибалами лектерами с большим почтением.
Они миновали множество массивных стальных дверей с окошечками. В некоторых из них виднелись лица, примкнувшие к запотевшему стеклу, — можно было разглядеть лишь безумные глаза и рот. Нейман остановился и приложил руку к панели генетического контроля у двери. На дверное окошечко с внутренней стороны был прилеплен листок бумаги, на котором был тщательно выведен черный крест.
— Вы позволяете им иметь письменные принадлежности?
— Да. Только уголь. Сами понимаете.
Он махнул рукой. Два охранника выросли по обе стороны, когда они зашли в камеру. Лунный свет, минуя бумажные кресты на стекле, залил оснащенное кондиционером помещение. Салавария, полностью обнаженный, в углу камеры чертил что-то углем на коже. Он изрисовал всего себя черными крестами. Рядом валялась разорванная книга.
Увидев Неймана, он вскочил и с распростертыми объятьями бросился к профессору. Тут же ствол винтовки охранника уткнулся ему в горло.
— Профессор… — сказал он.
И Наим было приятно услышать сдержанность в его голосе. Она поймала себя на том, что таращится на его поникший член, который был разукрашен в той же манере.
— Профессор, вы принесли мне распятие?
— Не сейчас, Гиорси.
— Но вы сказали…
— Госпожа Фоксли пришла повидать вас.
Нейман удалился — надо полагать, в свое орлиное гнездо, откуда мог следить за встречей на экране. Охранники остались, но Наим было ясно, что Салавария не намерен бунтовать. Она села рядом с ним у стены, отодвинув в сторону пару страниц. Одно предложение из книги бросилось ей в глаза: «Наяву или во сне, никогда он не чувствовал себя более живым».
— Вы не хотите одеться? — спросила она.
— Мой вид вас смущает?
— Нет.
Они помолчали. Размеренное синтетическое дыхание охранников раздражало ее, она была здесь и не знала, как продолжить.
— Вы ходили туда, — сказал он.
— Я ходила.
— И?..
— И это отнюдь не доставило мне удовольствия.
Он закрыл глаза:
— Я знаю. Прошу прощения. Я не мог вас предупредить. Вы могли бы и не пойти, если бы знали заранее.
— Кто этот Д.? — спросила она. — Кто этот Драул?
Опасаясь последствий, он, как Наим смогла заметить, удержался от того, чтобы не рассмеяться, но зловещая усмешка промелькнула все же на его изможденном лице, разрисованном угольными крестами.
— Не Драул, — сказал он. — Не Драул.
— Кто это, Гиорси? И что означает «аупир»?
Его голова резко дернулась. Жилы канатами выступили на шее.
— От кого вы услышали это слово?
— От вас. — Она в смущении опустила глаза. — Профессор Нейман одолжил мне некоторые записи, сделанные во время вашего ночного бреда. Ваш голос звучал беспокойно.
— Вы не поверите, если я скажу вам.
— Попытайтесь.
— Он придет убить меня. Я умру еще до скончания века.
Слезы показались в его покрасневших, полных отчаяния глазах, готовые вот-вот оросить щеки.
— Никто не сможет причинить вам вреда. Здесь лучшая охрана, чем где бы то ни было. Вероятно, проще отсюда выйти, чем сюда войти.
— Он найдет меня.
— Кто, Гиорси? Кто?
— Дракула.
Он произнес это имя ровно, без эмоций. Ей подумалось, наполненный газом шар издал бы такой звук, если бы его прокололи. Мгновение она размышляла, затем нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Он аупир, — сказал Салавария, очевидно впадая в истерику.
Он схватил ее за руку. Охранники шагнули ближе.
— Он аупир. Он вампир!
Наим знаком велела охранникам отойти:
— Оставьте его. С ним все в порядке. С ним все в порядке.
Охранники слегка подались назад, но держали оружие наготове. Ливень забарабанил в окна, заставив ее вскочить. Где-то далеко над серым шоссе сверкнула дугой молния.
— У вас есть распятие? — спросил Салавария, окидывая взглядом ее шею.
— Нет, но я могу достать его для вас.
— Они не позволяют мне носить его. Они думают, что я с его помощью покончу с собой. — Он рассмеялся сухо и раздраженно. — Ведь я уже мертв.
— Гиорси, — попыталась она утешить его, — постарайтесь успокоиться. Что это вы там говорили про вампиров?
Он, натянутый как струна, поперхнулся словами:
— Мои предки приложили руку к поимке графа. Они помогли найти его. Он вернулся уничтожить тех, кто мог бы представлять для него опасность.
— Граф?
— Дракула! Господи, вы ничего не знаете!
— Гиорси, вы несете какую-то чушь.
— Послушайте! Он вернулся. Он хочет прервать все кровные линии, которые опасны для него. Превентивные меры и месть.
— Но…
— Расскажите мне, что вы видели в ту ночь, когда поехали в Холлоуэй. Все. До мельчайших подробностей.
Она стала рассказывать, бросая нервные взгляды на непроницаемые лица охранников. Когда она упомянула о незнакомце у дома, ее голос дрогнул.
— Это забавно, но я вспомнила о нем только сейчас. Как я могла забыть о нем? Он был отвратителен, он ел…
— Он сказал вам что-нибудь?
Она поднесла палец ко рту:
— Нет. Но потом мне приснилось, что он сказал мне кое-что. О боже, я забыла…
— Он обладает огромными способностями. Он может играть вашими мыслями. Что он сказал в вашем
