уложил ее в постель и губами, руками и телом сказал, что любит ее.
— Я хочу ощущать тебя, — выдохнула Алессандра, прижимаясь к его крепкому нагому телу. — Хочу обонять тебя, вдыхать твой запах…
— Ты меня замучаешь, — проворчал он, качая головой. — Должно быть, ты думаешь, что у меня выносливость быка.
— Не думаю, а знаю, — прошептала она, обольстительно приоткрывая губы и забираясь под него.
Рафаэль знал, что ей нравится быть под ним; она наслаждалась весом его большого тела, давящего, удерживающего, закрывающего все, кроме их любви. И он был без ума от этого выражения зрелой женственности.
Алессандра вздохнула, широко раздвинула ноги, выгнула спину и впустила его в себя.
Она начала стонать. Рафаэль зажал ей рот ладонью.
— Тише, любовь моя! Твои родители подумают, что я тебя насилую.
— Вот именно, — прошептала Алессандра в благоговейной признательности, когда на нее накатила волна экстаза, возносящая ее к невиданным высотам.
За завтраком Алессандра не хотела хвастаться Рафаэлем как лучшим призом из всех, которые ей доводилось выигрывать.
Но это было почти невозможно. В очень английской атмосфере ее дома Рафаэль выглядел еще более романтично и экзотично, чем прежде. Экзотичной была не только его внешность, но и поведение.
Даже в присутствии родителей он продолжал смотреть на жену долгим глубоким взглядом, как будто впивая и медленно смакуя ее. Один или два раза он поднимал руку, чтобы коснуться ее лица, и шептал:
— Моя Сандра…
Тэра, посвежевшая после сна и довольная неожиданным поворотом событий — точнее, внезапным приездом Рафаэля, — радовалась возможности сыграть роль живой, энергичной хозяйки дома. Но еще больше она радовалась вновь обретенному счастью дочери.
Разговаривая, разливая кофе и фруктовый сок, Тэра настороженно следила за молодой парой. Их взгляды говорили о таком единстве и такой нежности, что Тэру пронзила острая боль. Видно, они с Солом действительно утратили что-то самое главное…
Сол позавтракал раньше и быстро уехал, пообещав вернуться через несколько часов к праздничному семейному ланчу.
Я поверю в это только тогда, когда увижу своими глазами, подумала Тэра.
По крайней мере, сегодня утром ей не нужно было терзаться виной за свою беременность. Она решила, что Алессандра забудет обо всем, довольная тем, что Рафаэль снова рядом.
Переполнявшее обоих счастье было заразительным. Тэре казалось, что она может пощупать его рукой: сияющий поток испускаемых им золотых лучей придавал всему вокруг новое тепло и надежду.
За окном проехал маленький красный фургон.
Рафаэль вскинул голову.
— Королевская почта! Как это замечательно, как по-английски!
— По-британски, — поправила его Тэра. — Мы живем в Соединенном Королевстве. В него входят Англия, Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия.
— И повсюду ездят красные фургоны? — блестя глазами, спросил Рафаэль.
— О да. А когда живешь в таком отдаленном месте, как это, они доставляют почту прямо к дверям дома.
— Расскажите еще что-нибудь о ваших английских… прошу прощения, британских обычаях!
Алессандра усмехнулась.
— Я пойду за почтой, а вы продолжайте развивать англо-испанские связи!
Тэра увидела в окно, как улыбающаяся Алессандра поболтала с почтальоном и взяла у него письма и пакеты. Она ничем не напоминала бледную, напряженную девочку, прилетевшую вчера утром. Сейчас дочь была такой счастливой, такой безмятежной…
По просьбе Рафаэля Тэра показала ему сад.
Они вернулись в дом примерно через час, и Тэра отправилась на кухню обсудить с миссис Локтон меню ланча. Остановились на жареной утке с луково-шалфейной начинкой и яблочным соусом.
— Добрая старая английская кухня, — одобрительно заметила миссис Локтон. — Уж я постараюсь! — Она записала в книжку список необходимых продуктов, села в свою ярко-красную малолитражку выпуска шестидесятых годов и отправилась по ближайшим деревенским магазинам.
Тэра изучала коллекцию вин Сола, выбирая то, что пришлось бы по вкусу мужчинам. Поставив несколько бутылок в холодильник, она почувствовала, что уже давно не была такой бодрой и спокойной.
На лестнице послышались быстрые шаги, и в дверях вырос Рафаэль.
— Где Алессандра? — спросил он.
Тэра взглянула на него с недоумением.
— Я думала, она наверху.
— Нет.
— Тогда в гостиной. Она любит помузицировать.
— Нет. Я заглянул туда, когда проходил мимо.
Тэра, сидевшая на корточках, быстро поднялась.
— Рафаэль, что-то случилось?
— Боюсь, что так, — ответил он. — Все очень плохо.
Тэру сразу затошнило. Она услышала шум машины Сола. Когда Ксавьер вошел в дом, Тэра увидела на лице мужа то же спокойствие, которое сама испытывала всего несколько минут назад. Но выражение его лица тут же изменилось: Сол почувствовал царившее в воздухе напряжение.
— Что? — резко спросил он.
— Я думаю, что Алессандра уехала, — сказал Рафаэль.
— Уехала? Что ты имеешь в виду? — испытующе посмотрел на зятя Сол.
Рафаэль вздохнул.
— На туалетном столике лежало распечатанное письмо. Должно быть, оно пришло сегодня утром. Я думаю, она прочитала его… и уехала.
— Продолжай, — тихо, но настойчиво сказала Тэра.
— Это письмо от моей бывшей любовницы.
— Адресованное Алессандре? — Голос Тэры охрип от волнения.
— Да. В нем говорится, что мы с ней по-прежнему встречаемся, что мы все еще любовники.
— Это так? — холодно спросил Сол.
— Нет. Я не видел ее больше года.
— О черт! — сказала Тэра. — Она будет такой несчастной, бедняжка… Но куда она поехала?
— Думаю, в Испанию, — промолвил Рафаэль.
Сол и Тэра посмотрели на него с недоверием.
— Я понимаю, вы думаете, что я сошел с ума. Но я уверен в своей правоте, — настаивал Савентос.
— Проклятье! — снова выругалась Тэра. Мысль о несчастье и одиночестве дочери была нестерпима. — Боже мой! — внезапно взорвалась она и крикнула Рафаэлю: — Что ты стоишь? Делай что-нибудь!
— Да, — сказал Рафаэль. — Я найду ее и все исправлю. Но сначала я хочу сказать вам обоим что-то важное.
— Говори. — Сол обнял Тэру за плечи и крепко прижал к себе.
— Я был очень виноват, — покаянно промолвил Рафаэль. — Я позволил сохраниться паутине хитрости, скрытности и лжи, которая всегда опутывала нашу семью. Мне следовало разорвать ветхую ткань этих отношений и потребовать открытости и доверия, а я позволял продолжаться тому, что тянулось с тех пор, как я себя помню. Это был способ нашего совместного существования. И пока в нашу семью не вошла Алессандра, правило действовало, потому что мы все очень ловко притворялись. Но Алессандра дерзнула быть открытой и храброй. И я постепенно научился у нее храбрости. — Он на мгновение умолк, затем быстро
