дверь кабины лифта. Кабина широкая, разделена пополам вертикальной решеткой. Буту самостоятельно, без Колиных понуканий, поковылял в правое отделение. Коля шагнул в левое. Дверь опустилась, лифт тронулся.
– А ты молодец, Буту, – сказал Коля сквозь ограждение. – И совсем не дурак. Вдвоем мы заставим физиков выслушать нас. Кстати, узнаем, почему до сих пор нет сигнала на выход... Ну вот и приехали!
На верхний этаж первого яруса добрались без происшествий. Правда, Буту немножко нервничал на эскалаторе, однако путь на «чердак» был недолог, и все обошлось как нельзя лучше.
Коля знал, что самое главное на «чердаке» – это, конечно, диспетчерская. Более того, кроме диспетчерской и шаровидной комнатушки информатория, здесь не было ничего похожего на остальные помещения станции, щедро нашпигованные различным оборудованием и автоматикой. В этом смысле здесь было пусто и голо, но Коле это почему-то нравилось.
Здесь плавали айсберги. Сахарно-белые айсберги на черной воде под черным небом. И отражения айсбергов... Огромный простор, заполненный ледяными горами.
Вряд ли это было сделано специально, в угоду эстетствующему снобизму. Наверное, просто так получилось. Наверное, после капитальной переделки станции, когда все бытовые и технические службы переместились в глубь астероида, на «чердаке» опустело множество помещений, и строителям не оставалось ничего другого, как соединить бывшие залы и комнаты в единый ансамбль декоративных полостей.
Вместо однообразных прямоугольных стен под огневыми ножами камнерезов стала вдруг возникать музыкально плавная асимметрия абстрактных форм. Тяжелые объемы утесов, изящные гроты, облицованные сахарно-белой самосветящейся стекломассой, стали казаться хрупкими и холодными. Ошеломительно глубокими стали казаться полы, покрытые глянцево-черным стеклом (не альфа-защитным, а самым обычным стеклом, только угольно-черного цвета). И все это вместе стало смотреться в бездонные зеркала потолков. И поплыли белые айсберги в черном просторе...
Спокойно светила большая круглая луна. Луна была тоже белой и ледяной и вопреки логике плавала среди айсбергов. И трудно было поверить, что эта романтичная деталь пейзажа представляла собой довольно-таки прозаическое помещение информатория, замаскированное под светлый, обманчиво хрупкий шар. Но если даже этот отлично видимый на темном фоне шар диаметром в два человеческих роста как-то терялся среди «ледяных» колоссов, то огромный черный купол диспетчерской едва угадывался вообще.
Эскалатор услужливо вынес своих пассажиров прямо к входу в кольцевой туннель, которым был опоясан купол диспетчерской. Коля тронул выключатель дверного механизма, сделал шаг в сторону, пропуская Буту в образовавшийся проем. Буту не заставил себя уговаривать – резво проскочил в туннель. Знакомый с ТР- перелетами с юного возраста, он по опыту знал, что неприятные ощущения, которым его подвергают во время эксперимента, щедро вознаграждаются вкусной едой. Натягивая поводковый леер, Буту весьма целеустремленно ковылял вдоль туннеля – он хорошо помнил место, где находился тот самый, заветный люк...
Заветный люк был закрыт. Буту вертелся на знакомом месте, недоумевающе смотрел на человека. Коля подергал за леер, приглашая Буту двигаться дальше. Обескураженный ТР-перелетчик на всякий случай поворчал, но подчинился.
Коле тоже все это начинало казаться странным – отсутствие сигнала, закрытый люк... Тишина и спокойствие, никто из ТР-физиков, по-видимому, не был озабочен сегодняшним экспериментом. «Елки- финики, – подумал Коля. – Куда же мне теперь с этим голодным пугалом?..»
«Голодное пугало» присело отдохнуть. Угрожающим рычанием оно дало понять, что увести его от заветного люка дальше, чем оно это уже позволило, будет не так просто. Ну и пусть посидит, решил Коля. Туннель безлюден, и непохоже, чтобы кто-нибудь скоро здесь появился.
Коля привязал свободный конец леера к решетке вентиляционного отверстия (хотя отлично сознавал, что это бессмысленно) и поспешил к желтому кругу, обозначающему вход в информаторий. Благо вход уже близко – рукой подать.
Пневматическая дверь с шипением захлопнулась, вспыхнул приятный зеленоватый свет. Не теряя времени, Коля включил двустороннюю видеосвязь с диспетчерской.
На экране что-то возникло. Коля сначала не понял, что именно, – какое-то большое рыжее пятно на темном фоне. Затем пятно шевельнулось, слегка запрокинулось кверху, и Коля увидел перед собой голубые глаза, обведенные черными стрелами длинных ресниц. Глаза представились:
– Дежурная Квета Брайнова.
– Это диспетчерская? – не сразу поверил Коля.
– Да, это диспетчерская.
– Послушайте, дежурная! Я привел гориллу в кольцевой туннель и теперь не знаю, что с ней делать.
Глаза озадаченно поморгали.
– Гориллу?!
– Ну да, гориллу по кличке Буту. Разве вы ничего не знаете?
– Н-нет... – растерянно ответили глаза, и по их выражению Коля понял, что они говорят святую правду. – А... можно узнать, зачем вы привели сюда гориллу?
– Можно, – сказал Коля, ощущая, как ему становится нехорошо. – Я привел сюда гориллу для эксперимента. – С отчаянием добавил: – Если вы сомневаетесь, можете выглянуть из диспетчерской в кольцевой туннель!
– Нет, нет! – Глаза испуганно отпрянули, и Коля увидел озабоченное девичье лицо. – Я верю вам... А... вы не шутите, мальчик?
– Я не мальчик, – печально пояснил Коля. – Я лаборант сектора биологии. Моя фамилия Сытин, зовут Николай. А ваше имя, насколько я понял, Квета. Красивое имя. Квета... Если перевести на русский – Цветочек, верно? Так вот, главный вопрос, который меня очень интересует, уважаемая Квета-Цветочек, это вопрос: что делать с гориллой? И второй вопрос... правда, менее актуальный, чем первый, но тоже достаточно интересный: как вы оказались в диспетчерской? Для амплуа ТР-физика вы кажетесь мне, извините, слишком юной и слишком рыжеволосой.
– Я прилетела на «Мираже» прошлым рейсом, – ответила Квета. – Работаю здесь уже четыре дня и, как вы только что выразились, именно в амплуа ТР-физика.
Коля обеспокоенно прислушался. Но стены информатория не пропускали ни звука.
– Почему вы молчите, Николай? – спросила девушка.
– Жду ответа на главный вопрос.
– Ах да, насчет обезьяны!..
– Насчет гориллы, – сухо поправил Коля. – Если вы действительно ТР-физик, то не могли не знать, что на восемь тридцать утра был запланирован ТР-запуск.
Квета забавно вытянула губы и широко открыла глаза. Поморгала. Спросила:
– А разве вам не сообщили?..
– Что именно?
– Эксперимент триста девятый «Сатурн» эпсилон-шесть отменяется.
– Так... – сказал Коля. – Эпсилон-шесть... Между прочим, нам должен был сообщить об этом дежурный диспетчерской. И не позже, чем за два часа до начала эксперимента. До начала, которое обозначено в графике.
– Я... я понимаю, – смутилась Квета, и даже на экране стало видно, как она покраснела. – Я здесь совсем недавно и еще ничего толком не знаю. Конечно, я виновата, но я...
– ...Больше не буду, – подсказал Коля.
– Минуточку! – вдруг насторожилась Квета и повернула лицо к собеседнику в профиль.
Коле профиль понравился.
– Минуточку подождите. У меня ТР-запуск.
– Малая тяга? – тоном знатока осведомился Коля. И вдруг не своим голосом заорал так, что девушка вздрогнула: – Сирену! Отключите сирену! Прошу вас! – Метнулся к двери.
Он яростно топтал ногами педаль, но плита, закрывающая выход, оставалась недвижной.
– Я отключила сирену, – сказала Квета, опять заполнив весь экран голубым и рыжим сиянием. – А дверь
