ними сразу пропало, когда он взял ее лицо в ладони и посмотрел в глаза долгим взглядом. Эдвина не шелохнулась. Мягко улыбаясь, Джон дотронулся до ее трепещущей груди.
– Сердце твое бьется, как у птички, – сказал он.
Она все еще не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дыхание от его прикосновения, сильного и нежного одновременно.
Джон снова улыбнулся и пальцами осторожно провел по ее бархатистой шее, чуть касаясь кожи. Затем его руки скользнули под ткань ночной рубашки на ее плечах, и потянули легкое одеяние вниз, пока оно не упало на пол, оставшись лежать светлой грудой у их ног. Эдвина, такая беззащитная и прелестная в своей наготе, стояла, покорно опустив руки.
Джон отступил шаг назад, разглядывая с восхищением ее тело, на его шее пульс забился так же часто, как и на ее. Но вот он шагнул к ней и взял ее на руки. Его губы были такими горячими, такими жадными… Поцелуй его возбудил и довел почти до исступления Эдвину, а прикосновения его рук к обнаженному телу разожгли в ней бурный огонь. Джон нежно поглаживал ее спину пальцами, а она, обхватив его шею руками, все крепче прижималась к нему. Он снова ласково и страстно прикоснулся к ее шее, и Эдвина издала негромкий вскрик покорности и желания… Джон крепко сжал ее в объятиях и отнес на кровать. Его руки и губы непрестанно двигались по ее телу. Он нашептывал ей непонятные слова, которые еще больше разжигали в ней огонь страсти. Она негромко стонала, но в ее стоне не было протеста.
Он быстро освободился от одежды и, обнаженный, прыгнув к ее пылающему телу, вошел в нее, горящую желанием. Эдвина поняла, что эта ночь не будет для нее наказанием, не принесет ей боли и страданий.
Радость переполняла ее, такая величайшая радость, какой ей никогда еще не довелось испытать. Радость настолько сильная, что это было подобно смерти и рождению заново.
Время от времени поглядывая на сэра Гэмфри, Женевьева нервно мерила шагами длинный коридор Виндзорского дворца. Они находились здесь уже в течение трех дней, и все еще пребывали в ожидании, вместе со множеством других просителей, аудиенции у нового короля.
Несколько долгих дней и ночей тяжелого путешествия в Лондон, затем трудности с жильем. Наконец, ей удалось найти для себя пристанище в одной из комнат Виндзорского дворца, вместе с несколькими другими знатными леди. Мэри поселили жить вместе с прочими слугами, сэр Гэмфри остановился у своего старого приятеля, а охрана разместилась в конюшнях.
Лондон был переполнен беженцами. Торговля процветала, в то же время король Генрих IV, с присущей ему скупостью, давал аудиенции.
Сэр Гэмфри, стоявший за спиной Женевьевы, прокашлялся.
– Не надо так сильно волноваться, миледи.
– Мне так тревожно, сэр Гэмфри! – воскликнула она, затем, понизив голос, чтобы ее не могли услышать другие, добавила: – Наверное, нам следовало остаться в Эденби, немного подождать и отправить послание, в котором мы могли бы подчиниться его власти.
Сэр Гэмфри покачал головой, сжал ее руки и посмотрел поверх головы.
– Женевьева, если бы я только был на несколько лет моложе! – он улыбнулся, – ты очаруешь короля, когда он увидит тебя! Он забудет обо всем, и ты спасешь Эденби!
Женевьева и вправду была необыкновенно прелестна. Сегодня на ней было серебристое атласное платье с модными в то время пуфами на рукавах, отделанное редким мехом белой лисицы, с красивым длинным низко вырезанным лифом. Волосы Женевьевы свободно ниспадали на спину, подобно крыльям ангела. Ее головной убор состоял из хрупкого на вид сооружения, из тончайшего шелка, украшенного драгоценными камнями, и не мог спрятать великолепного золотого блеска ее замечательных волос.
Если бы она могла сегодня же предстать перед королем!
И как будто в ответ на отчаянную молитву сэра Гэмфри, к ним подошел королевский паж.
– Леди Женевьева из Эденби? – с поклоном спросил он.
– Да?
– Вы можете предстать пред Его Величеством.
Она попыталась ободряюще улыбнуться сэру Гэмфри, и затем проследовала за пажом. Но легкое прикосновение к плечу остановило ее, и, обернувшись, она едва не вскрикнула от удивления.
На нее смотрел сэр Гай. Целый и невредимый, с огромной красной розой на плаще.
– Сэр Гай? – удивленно прошептала Женевьева.
– Т-с-с-с! – издал тот предупреждающий звук и быстро отвел ее в сторону. – Это долгая история, леди Женевьева. Но я должен был видеть вас, чтобы приободрить и предупредить, что я служил Генриху и сражался на его стороне, во время битвы при Маркет Босуорт.
– Генриху? – застыв в изумлении, выдохнула Женевьева.
– Я должен был. Я сделал это ради Эденби! – сказал сэр Гай, – я знаю, что у вас сейчас аудиенция у короля. Примите, все, что он бы ни сказал, даже если это будет несправедливо. Я в свою очередь, буду просить его за вас. Он знает, что я был на его стороне. Молодой человек состроил гримасу: – И что я был верен ему!
– Леди Женевьева! – раздался голос обеспокоенного задержкой пажа.
Сэр Гай быстро поцеловал Женевьеву в щеку, и нырнул в бурлящую толпу просителей.
– Я здесь, – рассеянно отозвалась Женевьева. Она улыбнулась и попыталась привести в порядок свои мысли и чувства. Встреча с сэром Гаем, его слова потрясли ее, и сейчас ей надо было собраться с силами, чтобы выглядеть невозмутимой и спокойной. Она должна держаться гордо и независимо, перед лицом своего недавнего врага. Да, ей придется обратиться к нему с просьбой, но она сумеет это сделать, не теряя достоинства.
Когда она вошла в зал, то заметила, что там находятся еще несколько лордов и леди. Женевьева
