– Выходи за меня замуж, – сказал Джон. Эдвина с удивлением посмотрела на него, широко раскрыв глаза, голубые, как небо.
– Что?
– Выходи за меня замуж, – повторил он.
– Но…
– Но ты же говорила, что любишь меня?
– Я люблю, Господи! Ты же знаешь, что я люблю тебя, но ты… и я…
– Я мужчина, а ты – женщина, – поддразнил ее Джон. – У нас с тобой совершенно правильное соотношение полов.
Эдвина рассмеялась, но внезапно прервалась, ощутив щемящую боль.
– Джон, я ведь побежденный враг, помни об этом!
– Ты самая красивая женщина, самая чудесная женщина из всех кого я когда-либо встречал.
– Нет же, это ты величайшее чудо. Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного, мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Но выйти за тебя замуж? Разве это возможно? Я старше тебя и у меня дочь…
– Клянусь тебе, что я буду любить ее как родную.
– О, Джон!
– Ты выйдешь за меня замуж?
Она расплакалась.
– Черт возьми, Эдвина…
Она обхватила его руками и нежно поцеловала, и еще раз поцеловала и еще, и еще… Слезы текли из ее прекрасных глаз, слезы счастья.
– Я выйду за тебя, Джон! О, Господи. Да, да, да!
И тут он пропал, утонул в чудной синеве ее очей, погрузился в ее поцелуи, в ее объятия… Но внезапно Эдвина приподнялась, огляделась и с паникой в голосе воскликнула:
– Джон!
– Что?
– Где Женевьева?
– Черт возьми! – вскричал Джон, вскакивая на ноги. – Проклятье!
Быстро окинув взглядом луг, он бросился к лесу. Добравшись до опушки, Джон сообразил, что не сможет отыскать беглянку в одиночку, лес был слишком густым. «Черт бы ее побрал! Его же предупреждали, чтобы он не верил этой живой волчице!»
Джон вернулся к Эдвине, торопливо собиравшей вещи. Он был вне себя от гнева.
– Это все ты! – набросился он на молодую женщину. – Это был отвлекающий маневр, да! «О, Джон, я так тебя люблю!» Вы сговорились, ты пообещала ей, что отвлечешь меня своими нежностями: «Я соблазню его, а ты убежишь».
– Что? – выдохнула Эдвина.
– Сегодня утром, мадам! Вспомни свои слова! Ведь она молоденькая девушка, а ты рыцарь! Ты не лучше ее, Эдвина!
– Нет, это неправда.
Джон даже не удостоил ее взглядом.
– Джон, поверь, я клянусь, что…
Ярость душила его, он влепил женщине пощечину с такой силой, что та упала, всхлипывая. Джон даже не посмотрел на нее, он развернулся и поспешил к замку, чтобы позвать стражу.
Женевьева смогла немного пробежать с довольно приличной скоростью, прежде чем окончательно выдохлась. Задыхаясь, она остановилась, и задумалась, сколько у нее в запасе времени до того, как бросятся за ней в погоню. Ей нужно уйти как можно дальше, ведь преследователи, скорее всего, будут верхом. И она снова бросилась бежать. Благодарение Господу; что она молода и у нее быстрые ноги. И все-таки этого явно недостаточно. Силы ее были уже на исходе, когда Женевьева услышала звуки погони: стук копыт, крики людей и даже звук рожка.
«Джон созвал половину стражи!» – в отчаянии подумала Женевьева. Ей никогда не скрыться от такого количества людей. Она взмолилась, чтобы они не взяли с собой собак, и устало посмотрела вверх. У нее был единственный шанс – забраться на дерево и переждать, пока они не пройдут мимо.
Женевьева заколебалась, но звуки погони, конское ржание, голоса, хруст сухих ветвей становился все ближе и ближе, и она начала карабкаться на ближайший дуб.
Погоня была прямо под ней. Сквозь листву, Женевьеве были хорошо видны Джон и юный Роджер, остановившиеся прямо под деревом, среди ветвей которого, едва дыша, притаилась Женевьева, чтобы посоветоваться.
– Вперед! – зло сказал Джон. – Мы будем искать, пока не найдем ее!
Роджер что-то ответил ему, и Джон мрачно рассмеялся, его смех был очень похож на смех Тристана.
