Тристан откинулся на спинку стула.
– Миледи?
Она прошла в комнату и опустилась перед ним на колени, умоляюще заглядывая ему в лицо.
– Клянусь, что я не причастна к этому! Я не знала! Я должна была догадаться, но я думала…
Тристан перебил взволнованную женщину и, нахмурившись, приподнял ее голову за подбородок. На нежно-очерченной щеке виднелся синяк. Эдвина вспыхнула и кивком освободила голову, пробормотав.
– Джон думает, что это я спланировала побег Женевьевы…
– Господи Боже, – выдохнул Тристан.
Он моментально поднялся и выскочил из двери, направляясь в зал.
– Джон, черт бы тебя побрал, ты ударил ее!
Плизэнс развернулся и застыл от удивления. Его лицо, сохранившее покорное и виноватое выражение, вдруг покрылось краской гнева.
– Неужели ты, Тристан, собираешься учить меня, как обращаться с моей женщиной?
– Ты ударил Эдвину?
– Она заслужила.
– Я не верю этому!
Эдвина уже стояла позади Тристана, слезы заливали ее глаза.
– Джон, клянусь, я не виновата!
– Что с тобой случилось, приятель? – резко спросил Тристан. Еще не до конца успокоившись, он понял, что они с Джоном чуть не подрались.
– Пожалуйста, Джон… – Эдвина встала между ними, умоляюще глядя на молодого человека. Разрыдавшись, она упала перед ним на колени и отчаянно прошептала. – Ну, прошу, тебя!
– Неужели в твоем сердце нет сострадания? – воскликнул Тристан.
– В моем сердце. Почему – в моем? Разве. Это ведь ты… не очень-то милосерден.
– Меня предали, а тебя нет!
Тристан стремительно развернулся, и пошел прочь, оставляя их. Он зашел в кабинет, собрал то немногое, что ему было нужно, и снова вышел. Эдвина уже стояла на ногах, она все еще плакала, но Джон приобнял ее и что-то нашептывал в ухо.
Они расступились, увидев, что Тристан вернулся.
– Я поеду с тобой, – сказал Джон. – Это моя вина.
– Нет, я поеду один, я найду ее сам.
– Обязательно разыщи ее! – воскликнула Эдвина. – В лесу медведи и волки… – И внезапно прервалась, осознав, что для Женевьевы будет гораздо лучше встретиться с дикими зверями, чем с Тристаном. Она сглотнула.
– И разбойники, страшные люди, не признают никакой власти.
– Тристан, – обратился к нему Джон. – Пятьдесят человек искало ее и не смогло найти, дай мне…
– Друг мой, я найду ее, потому что знаю, куда она направляется, я знаю, все, что творится у не на уме гораздо лучше чем ты… – он сделал пауз и криво усмехнулся. – Даже лучше, чем Эдвина. Я надеюсь, что Женевьева идет пешком? Ведь вы не догадались снабдить ее лошадью? – Тристан улыбнулся, в то время как Джон и Эдвина обеспокоенно переглянулись.
– Лошади у нее нет, – заверил его Плизэнс. Тристан направился к двери, но на полпути остановился и обернувшись, обратился к Эдвине.
– Мне кажется, что в башне есть небольшая комната?
– Да, – ответила она с недоумением. Теперь улыбка Тристана была мрачной.
– Распорядись, чтобы туда перенесли вещи Женевьевы, а мои – в ее спальню.
Он оставил их стаять, и вышел наружу. К вечеру стало холодать. Тристан спросил себя, «было ли Женевьеве холодно», и мрачно пожелал, чтобы у нее не попадал зуб на зуб.
Но когда он принял поводья из рук Мэтью и вскочил на коня, то вспомнил тот ужас, который ощутил, войдя в спальню, когда Женевьева спала у камина, а он решил, что она умерла.
Тристан выехал за ворота и поднял глаза к восходящей луне.
– Господи, леди, только бы с тобой ничего не случилось, – прошептал он и сжав бока своего коня, послал его в галоп. Теперь многое зависела от скорости его верного скакуна.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
К вечеру второго дня Женевьева чувствовала себя совсем скверно.
Ночевать под открытым небом в холодную осеннюю пору было бы еще терпимо, но Женевьева поняла, что ей совсем не так уж нравится темнота, как она думала раньше. Когда-то ей очень нравилось бродить где-нибудь подальше от дома, теперь же она готова была проклясть этот лес. В прошлую ночь она заночевала под тем самым деревом, на которое ей пришлось залезть, чтобы спрятаться от погони, поэтому она совершенно не выспалась. Погода была гораздо холоднее, чем Женевьева ожидала, и она проснулась
