шума ветра и воя юный Маг ничего не расслышал. Волкошакалы, окружая его, все более сужали круг; ощущалось их горячее дыхание, Джейсон уже ясно видел, как их острые когти царапают замерзшую траву. Однако звери остановились, продолжая тихо ворчать.
Джейсон не мог уследить за всей стаей, но уходить не собирался: он пришел, чтобы увидеть Томаса, и увидел.
Тот поднял руку:
— Джейсон!
Мальчика переполняло желание выплеснуть сразу все вопросы к Томасу: что он делает среди этих зверей, зачем ему это нужно, и когда он вернется, и нашел ли он ответы на свои вопросы, и знает ли, как плохо обстоят дела из-за его отсутствия. Однако в это затянувшееся мгновение мальчик молчал, затем сказал:
— Элеонора в глубоком сне. Что-то злое напало на нее и завладевает ею. Она начала стареть. Единственное, что смогли сделать Гэйвен и Халил, — это погрузить ее в сон.
Томас нахмурился. В свете луны Джейсон видел серебряные пряди в его черных, густых волосах; украшения на поясе, браслеты с бирюзой и другими камнями сверкали, словно маленькие дрожащие зеркала.
— Как Гэйвен переносит все это?
— Тяжело. Мы пытались пристроить Элеонору к тетушке Фрее, но она нас выгнала. Ты нам нужен, Томас. Совет распадается. Изабелла создавала Левкаторов для Бреннарда. А я не могу найти Врата.
Джейсон почувствовал, что нарисованная им картина слишком безысходна, и растерянно махнул рукой.
— Я еще не закончил свои дела. — Томас погладил по загривку зверя, на котором сидел, и тот ответил ему низким ворчанием. — Я пока не могу вернуться, Джейсон, но могу — и я это сделаю — передать с тобой часть силы для Элеоноры. Подойди, — он протянул Джейсону руку.
Мальчик колебался: подойти к Томасу означало приблизиться к стае. Все животные собрались около вожака, они глухо рычали, обнажив клыки. Явно голодные, они распустили слюни, — те капали, растапливая замерзшую траву. Что, если это всего лишь иллюзия? Что если это только волкошакалы? Джейсон чувствовал, как напрягся его шрам — отметина, которую оставил волкошакал. Что делать?
Выхода не было, и Джейсон шагнул вперед. Ближайший зверь прыгнул на него, зубы клацнули о Щит, и посыпались искры. Зверь отступил с мрачным недоумением, облизывая обожженные места.
— Быстрее, — поторопил мальчика Томас. — Я не смогу долго их удерживать.
Джейсон сделал еще два шага и оказался рядом с Томасом. Маг наклонился и жесткими пальцами начертил какой-то знак на лбу своего ученика.
— Пусть твое зрение будет ясным. — Жар пронзил все тело Джейсона. — Это все, что я могу сделать, — сказал Томас.
Маг и ученик долго смотрели друг на друга.
— И все же ты поторопись, — наконец вымолвил Джейсон.
— Постараюсь. Сообщи мне, если ситуация ухудшится. — Он сделал многозначительную паузу. — Джейсон, я ни в коем случае не хотел бы настраивать тебя против кого-то, но остерегайся Изабеллы. Она поступила очень плохо, и вполне возможно, что это еще не самый худший ее поступок. Она играет с Хаосом, и с каждым ее действием равновесие все более утрачивается. Обещай, что не будешь связываться с ней.
— Обещаю.
Томас похлопал волкошакала по боку, тот повернул голову, зарычал, развернулся и двинулся прочь, стая последовала за ними.
Джейсон остался один.
Он отключил Щит и прижал руки ко лбу.
Если бы он только сумел!
Джейсон потер кристалл и представил свой дом.
Все на матч!
— Я не знаю, похвалить тебя или наказать, — сказал Антуан Бреннард.
Он сидел в большом кресле, похожем на трон, и одна его рука свисала с подлокотника.
Джоннард стоял перед ним; эти слова в данный момент не произвели на него особого впечатления, поскольку он знал характер отца. Бреннард быстро приходил в гнев, но и легко остывал. Награда или кара последовали бы немедленно, прямо у Железный Врат или где-то недалеко оттуда. Джоннард это хорошо знал, сам походил на своего отца, за некоторыми исключениями. Поэтому хранил молчание, наблюдая за выражением лица отца. Джоннард устал после своих приключений и подумывал снова подключиться к Генри, чтобы подзарядиться. Впрочем, судя по тому, как в последний раз сопротивлялся этот парень, вряд ли стоит слишком скоро тревожить его, иначе он может ускользнуть. Пусть успокоится, а то придется искать другого Мага для извлечения энергии, а это совсем непросто. Разве что…
Джоннардом овладело искушение подзарядиться за счет ауры отца. Почему бы и нет? Ведь он уже так делал, и в последний раз это оказалось даже легче, чем высасывать энергию из Генри. И надо же, Бреннард тогда ничего и не заметил. Сделав такой вывод, Джоннард решил еще раз рискнуть. Установить контакт удалось очень легко (все-таки они — отец и сын, предположил Джоннард), и злая энергия Антуана влилась в сына. В то время как Джоннард ощущал, что его тонус повышается, отец откинулся на спинку кресла со вздохом облегчения. Возможно, подумал Джоннард, это приносит пользу им обоим.
Антуан Бреннард оторвался от своих мыслей и наставительно поднял палец:
— Никто из нас не был готов к схватке, однако мы почти победили их. — Джоннард медленно кивнул. — Затея с Левкатором была ошибкой.
— Возможно. — Это было единственным, что мог признать сын.
Он не мог допустить, чтобы у отца возникли подозрения в превращении одного Левкатора в другого. Какие-то догадки, возможно, бродят в голове у отца.
Этого еще никто никогда не делал, но
— Вот что я тебе скажу: лучший момент для нападения — когда противник наиболее уязвим.
— Конечно, — пожал плечами Джоннард.
— Да, это очевидно, но не всегда возможно, — наставительно заметил Бреннард. — Если нам удастся, мы сломим их волю; дети будут напуганы, и когда они окажутся одни в угрожающем, враждебном мире, им понадобится помощь. Возможно, они сами захотят принять ее от нас — напрямую или в завуалированном виде. Согласен?
Похоже, Бреннард много размышлял над этим в последнее время. Открыто они никогда не примут от нас помощь, подумал Джоннард. Но если помощь будет замаскирована? Возможно. И сын кивнул отцу.
— Отлично. Потому что тебе придется этим заняться. И я хочу, чтобы ты был готов.
И Бреннард посвятил сына в подробности своего плана: где, когда и как он намерен нанести удар.
— Так скоро? — удивился Джоннард.
— Если от нас потребуется только напряжение сил, то наши противники в это время будут буквально истощены. Так что момент выбран с расчетом.
Джоннард почтительно выслушал отца, согласно кивая, потом попрощался и покинул отца — надо было отдохнуть. Но отдохнуть, успокоиться не получилось. Его переполняли мысли о предстоящей операции.
Стеф лежал, свернувшись калачиком у своих старых кроссовок; их вонь скопилась у него в носу, и он проснулся. Вся комната остро пахла медвежонком, и Стеф понял, что по крайней мере половину ночи он
