Сорок восемь зданий двумя рядами протянулись по обе стороны от кубика административного корпуса — двенадцать в одном, тридцать шесть в другом; при словах капитана они вспыхнули ярким светом, а изображение ограждения потускнело.
— Вокруг здания находятся бараки для рабов и рабочие постройки, — сказал Ковач.
Он уже было открыл рот, чтобы продолжить инструктаж, но внезапно остановился, вспомнив о рабах халианцев… об отце и матери, погибших у Грэйвели… о теле сестры, выброшенном двумя неделями позднее на Ля-Фарже, когда тот же рейдер приземлился, чтобы пополнить запасы…
И вот теперь перед ними именно та самая кладовая халианцев.
— Разведка не имеет ни малейшего представления о внутренней планировке. — Ковач усилием воли заставил себя продолжать, хотя несколько раз до этого тщетно пытался сфокусировать взгляд на своих десантниках. Они в полном обмундировании, развалившись, сидели на заправленных койках. Некоторые бессмысленно смотрели на капитана.
— Возможно, в бараках есть вооруженная охрана — а может быть, и нет, — быстро продолжил он, стараясь подавить ненужные эмоции.
А нужным он считал только уничтожение всех хорьков во Вселенной — всех до последнего.
— Если даже охрана и есть, она скорее всего не вооружена. Хотя вам хорошо известно, что даже безоружный халианин — противник очень опасный.
— Это похуже, чем обстрел из пушек, — прорычал кто-то из угла.
— Да, — подтвердил Ковач; в его голосе зазвучал металл. — Я хочу, чтобы это услышали все те десантники, которые бросаются собирать трофеи еще до того, как выполнена поставленная задача. Все меня поняли?
Новички могли подумать, что это пустая угроза. Ветераны же знали хорьков не понаслышке и они прекрасно понимали, что опасность встречи с халианцем один на один переоценить невозможно.
Ковач глубоко вздохнул и, обретя наконец полный контроль над своими эмоциями, продолжил брифинг.
— По внешнему периметру также двойное заграждение и наблюдательные вышки.
Изображения вышек на голограмме засверкали, как ниточки бриллиантов.
— На большинстве вышек установлено автоматическое оружие, — бесстрастно сказал Ковач, — но есть и скорострельные плазменные пушки… — шесть бриллиантов выделились на фоне остальных, — … противовоздушной обороны. Там также находится пара ракетных батарей. Тяжелые противокорабельные ракеты.
— Вот это да… — ошарашенно произнес капрал Додд и выругался. Сейчас он уже не прерывал командира; скорее, просто выразил общее мнение.
Которое вполне совпадало с личным мнением самого капитана Ковача.
— Сэр? — спросил сержант Атватер из третьего взвода, чернокожий уроженец Земли, которого вот- вот должны были отправить в офицерскую школу. — Какими силами мы располагаем для штурма укрепления?
— Правильный вопрос, — похвалил Ковач. — «Мимолетная Кэролл Энн» и «Божья коровка Джонсон» приземлятся поближе к внешнему ограждению. На подавление восточного сектора отводится один-два-ноль секунд… — на голограмме высветились цели для ударов, — …западного — одна-две-три секунды. Каменс и Экланд полагают, что их роты ничуть не хуже нашей… — Ковач не смог удержаться от улыбки, вспомнив как они в кабинете адмирала Мэйна обсуждали детали предстоящей операции. — …так что надеюсь, они справятся.
— Э-э, сэр? — еще раз подал голос Атватер, не отводя глаз от освещенного периметра концентрационного лагеря; — А где же будем мы?
— «Бонни Паркер» опустится прямо на крышу административного корпуса, — спокойно сказал Ковач. Он не стал менять голограмму; все десантники и так ели глазами своего командира — даже командиры взводов, которые уже были посвящены в детали. — Вы — лучшие во Флоте, парни, лучшие из лучших.
Десантники промолчали.
— Да, лучшие, — продолжил Ковач после секундной паузы. — Командиры взводов дадут вам индивидуальные задания. Э-э… — Он посмотрел поверх голов. — Мне было приказано, э-хм… подчеркнуть, что высшее командование считает спасение пленных главной целью всей операции. — Он откашлялся. — Есть еще вопросы?
— Так, значит, вы хотите живьем отдать нас в лапы хорьков? — потрясение сказал капрал Додд.
Рядом с Доддом сидел сержант Брэдли — невысокий, плотный, с розовой лысиной, оставшейся на память о вражеской плазменной пушке.
Он повернулся к Додду, и отчетливо произнес:
— ЭТО ТЫ СКАЗАЛ?
— Не-а, сержант, — прошептал Додд.
Брэдли повернулся к командиру — на его лице читалась боль рыбака, у которого только что сорвалась с крючка огромная рыбина.
— Кто-то еще…
— Сэр? — Решительно произнес Атватер. Его рука приподнялась, однако вверх был направлен только указательный палец — компромисс между учтивостью и честью. — Есть ли хоть слабая надежда, что огневые позиции халиан будут подавлены до того, как мы окажемся в центре пекла?
Ковач кивнул, но этим продемонстрировал лишь разумность вопроса, а не возможность положительного ответа.
— Что до этого, — осторожно ответил он, — то есть мнение, что когда халиане увидят нас, опускающихся на их родную планету, первой их реакцией будет уничтожить всех своих рабов. Таким образом…
Он помолчал, давая десантникам время обдумать услышанное. Если вся операция займет больше часа… Это будет последняя операция для всех здесь присутствующих. Возможно, что последний солдат будет убит всего лишь через несколько минут после десантирования.
— Таким образом, — продолжил Ковач, — штурмовой корабль атакует позиции перед нашим прибытием, чтобы подготовить плацдарм. Мы — штурмовая группа — будем следовать с трехсекундным интервалом. Пока мы будем на поверхности, никаких иных сил Альянса возле планеты не ожидается.
— Ну ничего себе… — не удержался кто-то от комментария.
Командор Херэннис окаменел на месте, как будто хорьки заграбастали его прямо в крошечном кабинетике Ковача — малюсенькой комнате, отделенной от площадки стенами из пленки, прекрасно пропускавшими свет и звуки извне. Но не только гнев сковал военного секретаря самого Великого адмирала Форберри — он испытывал целую гамму эмоций.
— А я говорю, — заявил Ковач, восседая на единственном стуле, — Херэннис отказался занять его, а два стоящих человека одновременно в комнатке просто не поместились бы, — что для этого мне нужен прямой приказ подчиняться именно вам.
В руке он держал десантный нож лезвием вверх. Лезвие было столь тонким, что на нем просто нельзя было сфокусировать взгляд — как ни старайся.
— Но вы же ЗНАЕТЕ, что я не в силах отдать подобный приказ! — задохнулся от негодования Херэннис.
Ковач посмотрел снизу вверх на великолепный мундир штабного секретаря — все говорило о том, что он намного превосходит капитана в социальном, служебном и — без сомнения — интеллектуальном отношениях.
— Да, командор, — мягко сказал офицер-десантник. — Догадываюсь. И теперь, если вас в самом деле беспокоит успех всего дела, я займусь поисками наиболее приемлемого пути для выполнения поставленной задачи.
— Да, я… — пробормотал Херэннис и аж затрясся от гнева. — Вот он… это как раз тот голографический чип, о котором мы говорили.
Голография была только частью возможностей обычного шлема-десантника; в них было впихнули столько датчиков и записывающих устройств, что командир после боя мог проследить за действиями каждого бойца, как-будто все время выглядывал из-за плеча.
