Но на безопасном расстоянии.
Ковач бросил нож на складной столик, служивший одновременно клавиатурой компьютера. Взяв голографический чип у командора, он вставил его в проектор. Это устройство отличалось капризным норовом; пришлось немало повозиться, прежде чем в воздухе возле самой пленочной стены появилось изображение.
— Так значит, вот этот парень? — задумчиво произнес Ковач. — Я вложу это в шлемы, прежде чем мы отправимся.
Достопочтенный Томас Форберри был далеко не мальчиком. На вид ему было где-то между сорока и пятьюдесятью, а ведь это было несколько лет назад. Голубые глаза, пышущее здоровьем тело, темно-русые волосы с кудряшками.
Но несмотря на кудряшки, лицо волевое и жесткое. Юный Томас не последовал за своим отцом во Флот, продолжая заниматься семейным бизнесом. Видимо, Форберри был достаточно богат, даже если не принимать во внимание возможности, предоставляемые адмиральской должностью для выгодного вложения капиталов.
И помощи семейному бизнесу.
— Да, за пять лет всякое могло… — начал было Ковач, понизив голос, ибо не мог решиться заговорить о том, что могли сделать с человеком пять лет рабства у таких нелюдей, как хорьки. Даже если ему и удалось выжить.
— Да, он все понимает, — сказал Херэннис, но тут же спохватился. — Я все понимаю. Я, э-э… все понимаю… Знаю, вы можете подумать…
Ковач жестом прервал мучительный поиск слов, призванных скрыть смущение.
— Поймите, командор, — мягко сказал он. — Никто в моем подразделении не считает такую задачу чем-то из ряда вон выходящим. Если высшее руководство сочло ситуацию настолько деликатной, что дало команду нарушить положения руководящих документов — что же, значит у него были на то основания. Передайте своим друзьям, что беспокоиться не о чем.
— Благодарю вас, капитан, — ответил Херэннис так, как-будто и в самом деле был ему благодарен. Он не решался заговорить, но наконец посмотрел офицеру прямо в глаза: — Неофициальное вознаграждение, которое вас ожидает, будет более чем достойным — в денежном смысле. Но я хотел бы, чтобы вы понимали — ни я, ни кто-либо еще не думает даже в малой степени компенсировать деньгами тот риск, которому вы подвергаетесь.
— Командор… — сказал Ковач. Его рука непроизвольно сжала рукоять кинжала, но он тут же сообразил, что этот жест может быть неправильно понят. — Я потерял свою семью в инциденте у Грэйвели…
— О, простите…
— …и половина моих парней сказала бы вам примерно то же самое, — быстро прервал он Херэнниса. Увидев легкое сомнение, промелькнувшее в глазах посетителя, он улыбнулся.
— Да, это сравнительно высокий процент. Высокий даже для десантников, не говоря уже обо всем Флоте. Но если вы посмотрите личные дела задействованных в операции подразделений — а не только моего — то увидите, что я был прав.
Херэннис кивнул и облизал губы.
— И кроме того, — продолжил Ковач, все с той же дежурной улыбкой, — нам первыми придется увидеть воочию, что хорьки могут сделать с людьми. Вы ЭТО понимаете?
Херэннис снова кивнул. Теперь он глядел на Ковача, как-будто тот был коброй, внезапно появившейся за окном. Ковач выключил проектор.
— Вы правы, командор, — сказал он. — Мои ребята идут в бой не из-за денег — будь-то ваши деньги или же наши официальные пять процентов надбавки за риск. За деньги мы даже не согласимся отказаться от участия в операции.
Сильная вибрация «Бонни Паркера» была одинаково невыносима во всех отсеках. Одно утешало — садиться им на этот раз довелось при дневном свете. Посадочная площадка ярко освещена, так что можно видеть лица соседних десантников, совершенно опустошенные от страха.
Еще можно увидеть, что конструкционные панели опускающегося корабля вибрируют с амплитудой в несколько сантиметров — величина, безусловно больше предельно допустимой — и с любопытством подумать, а не опрометчиво ли отправляться в таком виде, без прикрытия, под огонь противовоздушных батарей хорьков.
Сильный толчок заставил вскочить всех десантников, сидевших на корточках на палубе.
Ковач, одной рукой державшийся за какой-то кронштейн, а другой сжимавший ружье, громко выругался, но проклятья застряли у него в горле. Это была не ракета — просто ударная волна от штурмовика, обогнавшего их и нырнувшего вниз, чтобы освободить зону посадки…
Если только в списке целей, как и планировалось, значились и ракетные батареи.
Ковачу захотелось помочиться. Он привык это делать перед самым началом операции. И помочиться не куда-нибудь, а в собственные штаны.
Три плазменных струи ударили в корпус «Бонни Паркера». Корабль резко отбросило в сторону.
Магнитные экраны рассеяли облако частиц, но причальные огни мгновенно погасли, а в центральном отсеке они не загорелись даже тогда, когда в остальных вновь появилось освещение.
— Начинается, — сказала капрал Сенкевич, двухметровый гигант, расположившись рядом с капитаном Ковачем, поскольку в соответствии с планом операции она назначалась его помощником.
Ковач и Брэдли могли собирать свои собственные данные. В роте не было никого, кто мог бы лучше прикрыть под огнем своих товарищей.
Выдержка Сенкевич была, как обычно, безупречной. Пятикратная перегрузка вновь бросила десантников на палубу.
Автоматическое оружие, от которого было мало проку до тех пор, пока действовали экраны, начало свою барабанную дробь. Кластерные бомбы корабля взорвались далеко внизу.
«Бонни Паркер» был невелик для межзвездного корабля, но просто огромен в сравнении с большинством других транспортных средств, разработанных человечеством. Корабль замедлил ход, а затем двинулся вперед до тех пор, пока робот-пилот не остановил махину и не перевел ее в режим парения. Посадочные люки начали медленно раскрываться, пока последние кластерные заряды еще взрывались с громким рычанием и яркими вспышками.
— Бей их! — прорычал Ковач по свободному каналу, когда десантники выпрыгивали из десантных люков корабля.
Газовые струи подъемных двигателей корабля ударили их по ногам, и некоторые упали на гладкую поверхность крыши. Обычно десантный корабль просто опускается на поверхность, но крышу здания он мог запросто разрушить своим весом. Двигатели могли удержать корабль на весу хоть сутки напролет, если только хорькам не удастся его сбить. В этом случае корабль просто сомнет здание.
Но пока этого не случилось, никто из двадцать первой не собирался умирать от излишних переживаний.
Ковач сразу же увидел трупы нескольких десятков халиан, в беспорядке разбросанных по крыше здания. На мордах застыл угрожающий оскал; в руках оружие, из которого они обстреливали столь неожиданно опустившийся на них корабль до тех пор, пока кластерные заряды не уничтожили все живое.
Неподалеку раздался оглушительный взрыв, и почти одновременно — пронзительный крик. Неподалеку от Ковача лежал уже отвоевавший свое капрал Додд. Одна нога задрана высоко вверх, второй и вовсе нет — оторвана неразорвавшимся кластерным зарядом, на который наступил капрал.
— Проследить… — коротко бросил он командиру взвода по командному каналу связи.
По крайней мере одна из плазменных пушек уцелела после налета штурмовика. Теперь хорьки развернули ее и выпустили беглую очередь в «Бонни Паркера» и разбегающихся десантников. Один заряд ударил в выступавшую метра на полтора парапетную плиту, — тут предположения разведки оказались верными — полиборэйт разорвался на мелкие кусочки, будто бомба, и в крыше сооружения образовался двухметровый пролом. Ковач подался назад при взрыве, а несколько оказавшихся неподалеку десантников попадали вниз.
