— Ты занят? — поинтересовалась она.
— Да не особенно, — пожал он плечами.
— А могу я попросить тебя об одолжении? Никакой банки в руках у нее не было, значит, она не станет просить, чтобы он открыл тугую крышку.
— Конечно. Чем могу помочь? — Он прислонил вилы к стене и вытер руки о брюки.
— Ты не поучишь меня танцевать?
— Кто? Я?
— Да. Ты. Я не могу опять просить деда. Он, кроме вальса и фокстрота, ничего не умеет. Но вряд ли Робби умеет танцевать то, что танцевали в сороковых или пятидесятых.
— Не сомневаюсь.
— А лучше тебя никто не сможет.
Так вот в чем дело. Но он не умеет давать уроки танцев.
— Я не очень хорошо танцую, — соврал он.
— Все равно лучше, чем я. — Синди тяжело вздохнула, отчего ее грудь колыхнулась, и он с трудом отвел глаза. Может, попросить ее, чтобы она не вздыхала? Или пусть опять наденет свободную рубашку?
Что-то он сам себе не нравится. Мысли идут не в том направлении. Ему казалось, что она теперь одета, как женщина, которая готова к любви, и это будоражило его сознание.
— Я учился танцевать в школе у миссис Лей-стер.
Миссис Лейстер, которая была воспитателем у девочек, договорилась с руководством, что ей разрешат учить танцам и мальчиков. Занятия проходили в дождливую погоду в гимнастическом зале. Дело прижилось и продолжалось потом, когда Блейк уже закончил школу.
— Но те танцы теперь тоже не танцуют? — Синди откинула непокорную прядь. Каждое движение новой Синди было полно соблазна, но она сама этого, кажется, не понимала.
— Я не могу учить танцевать.
— Почему?
Блейк только открыл рот, как на ее лице отразилось такое глубокое разочарование, что он тут же его закрыл.
Вот дьявол!
— Ну ладно, — тяжко вздохнув, согласился он. — Я постараюсь.
Синди просияла, потом пошла к полке, висевшей на стене, и включила приемник Така. Поскольку музыку еще не передавали, начало урока откладывалось. Она вернулась к Блейку, сложив руки за спиной. Его взгляд снова уперся в ее грудь.
Осторожно, мой мальчик.
Закусив нижнюю губу, она вплотную подошла к нему. У нее всегда была эта привычка. Но прежде она не производила на него такого впечатления. Он никогда не обращал внимания на ее губы. А теперь подумал, что их так и хочется поцеловать.
Окружающий воздух был наполнен смесью ее ароматов. Цветочный запах шампуня и ванильные нотки лосьона для тела искушали Блейка. Нужно оставить все неподобающие мысли, ведь это внучка Така.
Кровь у Блейка разгорячилась, сердце застучало, а тело напряглось.
Во что он ввязался?
Синди затрепетала, поймав его жадный взгляд.
У нее все сжалось внутри при мысли, что сейчас она будет танцевать с мужчиной, о котором мечтала всю юность, который занимал ее мысли и душу.
Она ожидала услышать быструю мелодию, вроде буги или техасского тустепа, но из приемника полилась медленная музыка. Синди испугалась, что Блейк не захочет ее учить, прервет урок.
Вместо этого он протянул к ней руки.
У нее все внутри замерло.
Когда она придвинулась ближе, он внезапно смутился.
— Я не могу к тебе прикоснуться, я тебя испачкаю.
— Все нормально. Я потом постираю. — Она обвила его руками за шею, давая понять, что готова на все ради этого танца.
— Сумасшествие какое-то, — сказал он. Но назад не отошел. Просто что-то пробормотал вполголоса и обнял ее.
Сначала они двигались неуклюже. Синди крепко держалась за него и старалась не наступать ему на ноги.
— Расслабься, — велел Блейк, — и ни о чем не думай. Просто слушай музыку и повторяй мои движения.
От волнения и возбуждения Синди боялась, что у нее подогнутся ноги. Наконец она приспособилась следовать за ним.
Пока они плыли под чувственные звуки любовной мелодии, Синди прикрыла глаза и вдыхала запах Блейка. Его сердце стучало так громко, что этот стук отдавался в ней. Его щека касалась ее локонов, руки скользили по ее спине.
Синди могла поклясться, что он ласкает ее. Наверное, он вообразил, что держит в руках одну из тех сдобных пышечек, которых у него было так много. Одна из них, по его словам, совсем особенная.
Синди была неглупа, она все понимала. Она знала, что нечего забивать голову романтическими фантазиями, особенно о мужчинах вроде Блейка.
Но пока играет эта музыка, она может представить, что принадлежит ему. А он принадлежит ей. Какое это было бы счастье!
Последние аккорды стихли, но Блейк продолжал держать ее в объятиях.
Потом, словно очнувшись от своих мыслей, он резко отшатнулся и опустил руки.
— Тебе больше не нужны уроки. Ты отлично танцуешь.
Что-то с ним было не так. Блейк выглядел озабоченным и рассеянным. И лицо у него было недовольное. Синди стало не по себе, и она не удержалась от вопроса:
— Что случилось?
— Ничего, — он взъерошил волосы и потянулся за вилами.
Синди не поверила ему, но решила не продолжать расспросы. Вдруг он скажет ей что-то, чего она не хочет знать. Например, той особенной женщине может не понравиться, что он танцует с другой. Пусть даже это будет только Синди. Просто Синди.
Ей не хочется быть просто Синди. Она хочет быть особенной, единственной.
— Спасибо за урок.
— Не за что. — Он улыбнулся, Синди облегченно вздохнула.
Отношения мужчин и женщин всегда озадачивали ее. Только в фильмах она все понимала, особенно если за кадром звучала музыка, которая давала ей ключ к разгадке. Синди решила узнать насчет следующего урока.
— Будем еще танцевать?
— Только не сегодня, — он кивнул на стойло, которое, как ей показалось, уже было чистым. — Мне еще многое нужно сделать.
— Тогда в другой раз.
— Ну да.
Синди нежно улыбнулась ему, повернулась и пошла к воротам.
Дойдя до них, она почувствовала на себе взгляд Блейка. Синди обернулась через плечо, сгорая от любопытства. Их взгляды тут же встретились. Потом он отвернулся. Но Синди все же успела заметить в его взгляде интерес. Неужели ей удалось привлечь его внимание?
Ремонтируя забор в корале, Блейк уронил отвертку и от души выругался. После танца он никак не мог сосредоточиться на деле.
Знает ли Синди, что их короткий танец перевернул все с ног на голову? Сам Блейк это отлично понимает. А она понимает, что с ним делает?
Вряд ли. Синди — слишком невинна, слишком неопытна. Ведь она попросила еще об одном уроке. А он,
