— И что ты с ними собираешься делать?
— Буду выкармливать, как же иначе? Сейчас дойдем вон до той скалы, там набережная кончается, и сразу назад, их надо часто кормить.
Краснова, выкармливающая птенцов. Подобный перфоманс в любом случае стоит посмотреть. Но она расслабилась, а значит, то, что казалось ей опасным, ты благополучно пропустил и упустил.
Пускай не надеется, не навсегда.
— Ты к нам надолго?
— Хотелось бы, но не с моим ритмом. Порешаю некоторые вопросы — и назад, сегодня же.
— Никогда не понимала, как можно так жить.
— Ну не скажи. Сама где-то пропадаешь по делам с утра в субботу…
Внимание. Оно?
— Ездила в санаторий, — вроде бы ровный, спокойный голос. — Я немножко занимаюсь благотворительностью, а они периодически жертвуют на это дело. У нас тут элитный санаторий с очень состоятельной клиентурой.
— Санаторий? — глухо переспросил Виктор.
Она развернулась и показала вытянутой рукой:
— Там.
Виктор проследил глазами за ее жестом, похожим на взмах крыла планирующей чайки. За черным литьем парапета — скомканная стальная фольга колышется до самого горизонта, ограниченного грандиозным выступом свенсеновской веранды, и ничего больше. Все остальное где-то там, за недоступным взгляду изгибом береговой линии. Но направление, в общем, правильное. Да и не может быть в этих краях другого элитного санатория.
Еще и это. Так не бывает. Вернее, так не бывает случайно.
Ветер пробивал насквозь короткими ледяными порывами, не обращая внимания на элегантное пальто родом из другого, южного региона. Ты начал свою игру на чужом поле, на чужой земле, с чужим морем. Будь готов к тому, что все это выступит единым фронтом, и не на твоей стороне. Вот он уже стягивается вокруг тебя, единый узел, в который завязано твое прошлое и будущее, твои нынешние враги и бывшие близкие, твоя давно забытая слабость и вина, и даже твоя самая уязвимая точка, о которой не должен догадываться никто.
Ее вообще не должно быть. И, собственно, скоро не будет.
— Что с тобой, Витя? Замерз?
— Немного.
— Пойдем назад. В этом году у нас поздняя весна.
Они развернулись на сто восемьдесят градусов: Краснова скользнула изящным пируэтом, а Виктор потерял равновесие, взмахнул руками и в последний момент схватился — к счастью, не за руку спутницы, а за массивный парапет. Затормозил лицом к морю и потому увидел это на мгновение раньше, чем она.
Мгновение прошло. Заметила, вцепилась в его локоть ощутимыми даже сквозь пальто сильными пальцами:
— Что это?!
Оно катилось по морю, которое разглаживалось, стелилось перед ним, словно ковровая дорожка; катилось стремительно, набирая скорость и все выше вздымая белый пенный гребень. Виктор прищурился, он все еще не мог разглядеть детали и дать мало-мальски внятное определение — этому. Больше всего похожему на гигантский мяч, запущенный по водной поверхности с огромным ускорением и точно в цель…
— Виктор Алексеевич!
Женька поскользнулся на бегу, въехал в парапет, чуть ли не в падении суя в руки шефу мобилку.
— Ты видишь?!! — возбужденно заорал в ухо Химик.
— Что это?
— Откуда я знаю? Смотри!!!
Оно неслось, уже не могло быть ошибки, прямо в веранду свенсеновского дома, словно эта выступающая многоугольная блямба была магнитом, притягивающим необъяснимое явление моря. Пальцы Красновой исчезли с локтя, оставив после себя фантомное ощущение стальных тисков. Перед тем, как метнуться вперед, пробормотала несуразное:
— Там же птенцы…
Водный шар с разгону влетел в веранду — и лопнул, взорвался, разбился на куски, и всех, кто находился на набережной, окатило водопадом разящих ледяных брызг вперемешку с осколками толстого стекла.
У Женьки до сих пор дробно, как барабан при поднятии флага, стучали зубы. Переставали, когда он отхлебывал кофе, а затем принимались вновь. Поэтому секретарскую мобилку Виктор снова отключил. По- хорошему, надо бы сделать то же и с личной: меньше возможности определить твое местонахождение тем, кому совершенно не нужно об этом знать.
База пряталась в сосновом лесу тремя низкими приземистыми строениями, издали похожими на гаражи или теплицы: два длинных и одно треугольное, будто специально извернувшееся, чтобы не зацепить огромную сосну с неправильным узловатым стволом. Этот ствол просматривался в узкое горизонтальное окошко напротив. А моря видно не было, и пусть его.
— Уже определили, что это было? — спросил Виктор.
— Да, — отозвался один из сотрудников группы Химика, здоровенный, по уши в черной бороде. — По сути все те же спонтанные термосейсмические явления, побочный эффект, как и на предыдущих дублях. Дисбаланс сил как следствие высвобождения…
— И вы до сих пор не придумали, что с этим делать?
— А тут нечего придумывать, Вик, — добродушно сказал Химик. — Против закона сохранения не попрешь, и не надо. Ну разбилось пару стекол у одного дурака…
— Что-то у вас слишком много всего бьется.
— Да брось ты. Так, по мелочам.
Женька забарабанил зубами с новой силой. На щеке у него была длинная царапина от осколка, начиналась она миллиметра на три ниже глаза. Серьезнее всех пострадал сам Олаф Свенсен, который в тот момент находился на веранде и как раз вел по телефону переговоры с партнером по рыбзаводу: посеченного битым стеклом, как шрапнелью, викинга еще и приложило головой о противоположную стену, а не захлебнулся в уходящей пене он лишь потому, что вовремя подоспела Краснова, и неплохо бы поскорее забыть, какие у нее были при этом глаза. Химик помог отвезти Свенсена в город, в частную клинику, где тот и остался, избавленный от угрозы для жизни и, что характерно, на все согласный.
В том, что мишенью «спонтанного явления» оказался именно дом Свенсена, есть какая-то высшая целесообразность и справедливость. Или?..
— Направляли? — коротко осведомился он.
Химик переглянулся со своими людьми, и вся группа негромко расхохоталась.
— За кого вы нас принимаете, Виктор Алексеевич? — спросил чернобородый. — Мы обеспечиваем научную сторону вашего проекта и никуда не лезем дальше. Нам даже не известно толком, как вы собираетесь использовать наши разработки. Надеемся, это будет не бомба.
И где Химик набрал таких наглецов? Виктор поморщился. Этот, с бородой, больше на тебя не работает, пускай оттачивает свое остроумие где-нибудь еще. Черт, время. Ты не можешь позволить себе сегодня заменить даже простейший элемент, малейшую деталь механизма, потому что иначе завтра он не будет запущен. Неприятно, однако придется терпеть.
— Не хмурься так, Вик, — примирительно сказал Химик. — Во-первых, это невозможно чисто технически. Мы работаем на открытом море, поэтому волновые колебания идут неконтролируемо по всей акватории. Я тебе уже говорил, пора построить небольшой комбинат и переходить к локальным испытаниям. Будет легче. И безопаснее.
— Ты уверен, — голос внезапно сел, и Виктор прокашлялся. — Если побочные явления настолько неконтролируемы, ты можешь поручиться, что на производстве их удастся локализовать?
