— Отец! Отец, они убивают нас! Уже пала половина гарнизона. Отец, нам не выстоять!
Конные молча разъехались, пропуская сына к родителю. Они понимали всю бессмысленность сопротивления, но никто не решался произнести это вслух.
Княжич потянулся к отцу, цепляясь за его руку, чтобы не упасть. Старый князь, вскрикнув, словно от острой боли, схватился за грудь и медленно упал на руки сына. Воины, соскочив с коней, подхватили его, бережно укладывая наземь. Блуждая замутненным взором по их обеспокоенным лицам, князь, задыхаясь, пытался что-то прошептать.
— Отец, что с тобой? Тебе плохо, отец?
Ведьмак крепко держал его за руку, не выпуская.
Невидимые черные когти еще сильней стиснули сердце князя, лишая старика дыхания. Все его тело было пронизано холодными смертельными нитями, каждая мышца, каждый нерв. Будто дергая за кукольные нити, ведьмак вошел в разум, заставляя волхва говорить:
— Сдайте… город. Мой последний вам… наказ. Может… живы будете. — Князь глубоко вздохнул и тихо отошел в мир иной.
Воины молча сняли шлемы, отдавая последнюю честь ушедшему князю. Ведьмак в последний раз припал к груди волхва. Упиваясь жестокой местью, он рванул с его тела пояс с клинком и, поднявшись, бросил его наземь.
— Бросить оружие! Мы сдаем город. — Стоян выбросил десятки нитей, впиваясь в тени ближайших ратников и заставляя их подчиниться приказу.
Один за другим мечи и щиты падали наземь, создавая у тела князя зловещий курган из оружия. Старый демон усмехнулся, людские мысли были видны ему как на ладони. Люди — это стадо, куда погонит пастух, туда и овцы бегут. Отступившие к торгу ратники, безнадежно озираясь, тоже стали бросать оружие. Ведьмак шел навстречу своим войскам, проталкиваясь сквозь безумную людскую лавину. Добравшись до переднего края, где жалкая сотня воинов еще оказывала сопротивление, он столкнулся лицом к лицу с молодым княжичем. Его удивленные голубые глаза вопрошающе уставились на ведьмака. Губы приоткрылись в попытке задать вопрос самому себе. Острый нож ударил в незащищенное кольчугой горло, рассекая связки и гортань. Захлебываясь кровью, княжич рухнул наземь. Воспарив над головами воинов, он уже не ведал страха. Получив свободу, его душа в последний раз взглянула на поле битвы. Страшный черный демон, стоя в самой гуще его воинов, взмахнул огромными крыльями, разбрасывая сражающихся ратников по сторонам.
Древград пал.
…Солнце уходило за горизонт, когда, упиваясь долгожданной победой, захватчики начали разграбление Древграда. Двери домов выбивались обезумевшими мародерами в поисках наживы. Все, что могло представлять ценность, выносилось мешками и грузилось на телеги. По приказу ведьмака все мужское население под копьями сводилось к торговой площади. За два дня штурма его отряд потерял более пяти сотен воинов. Здесь Стоян рассчитывал пополнить свои ряды. Получив его соизволение, воины хватали молодых девок и, не стесняясь, творили бесчинства прямо на глазах плачущих детей и родителей.
Ведьмак ввел право на рабство. Каждая сотня воинов получила дозволение забрать с собой десять девушек. Ярослав недовольно согласился, понимая его правоту. Проливавшие кровь воины жаждали утех. Впереди предстояло еще много сражений и, насытившись этими рабынями, им еще найдут замену. Почувствовав всю сласть грешной награды, воины ведьмака были готовы перевернуть Мир.
Ледея грустно смотрела на происходящее, сожалея о женской участи. Слезы неудержимым комом подкатили к ее горлу:
— Стоян, зачем столько насилия? Бедные девушки. Многие из них сойдут с ума или утопятся в ближайшей же реке. Запрети это, Стоян!
Ведьмак недовольно нахмурился, разглядывая безоружных ратников, ожидающих своей участи на торговой площади.
— Пусть топятся. Новых нарожают. Ледея, во мне нет жалости. Война, кровь и насилие — вот то, для чего меня создал Отец. Много насилия? Мало! Я хочу, чтоб этот город погряз в распутстве и грехе! Пусть насилуют! Насилуйте и убивайте за непокорность! Все слышали?! Я объявляю эту ночь ночью утех! Развлекайтесь, воины!
Воины радостно закричали, приветствуя слова своего вожака. Будто в ответ на его клич нескольких девушек разложили прямо на улице, разрывая на них рубахи. Жадные руки стали беспощадно терзать молодые девичьи тела, наслаждаясь безнаказанностью.
Плач, крики и стоны сопровождались похотливой руганью и смехом. Ведьмак потянулся к бесчинству нитями, всасывая в себя смесь боли, горя и наслаждения. Его глаза удовлетворенно закрылись. Ледея заплакала, прикрывая уши руками, и отвернулась.
…Стоян шел вдоль длинных рядов обезоруженных ратников и горожан. Шел медленно, неторопливо вглядываясь в сознание каждого. Вот страх и обреченность — подходит. Небрежный жест руки отправил новобранца на распределение в отряд. В каждую сотню его воинов придут десятки новобранцев. Это исключит возможный бунт и попытки побегов при переходах. Одного за другим ведьмак отправлял новобранцев к Ярославу. А вот этот орешек покрепче будет, глаза опустил, пряча горящий взгляд, а в мыслях лишь ненависть да желание мести. У Стояна не осталось сил на внушение, да и недостоин этот смерд его усилий. Меч словно ожил, выскакивая из ножен прямо в ладонь ведьмака. Быстрым, едва уловимым глазу движением Стоян снес голову непокорному ратнику. Тело медленно упало к его ногам, изливая потоки крови. Строй новобранцев вздрогнул от страха в ожидании своей очереди. Беспощадный демон продолжал отбор до полуночи, добиваясь своим безумием покорности. Из остатков гарнизона и мужского населения горожан ведьмак отобрал пять тысяч испуганного мужичья. Всех, кто способен держать оружие, он поставил под свой кровавый стяг. Из них еще предстояло сделать настоящих воинов. Утром его армия выступает, некогда отдыхать, битва только началась. С каждым днем Правитель становится сильнее, стягивая легионы со всех концов империи. Ведьмак не заглядывал в будущее, он просто знал все помыслы своего старого заклятого врага.
Солнце быстро покидало небосвод, будто спешило проститься с этим безумным днем. Всеведа сидела у городских ворот, одиноко греясь у теплого костра. Невдалеке угрюмые стражники переговаривались, сетуя на неудачное дежурство. Все товарищи развлекались в городе, оставив их охранять городские ворота. Всеведе было противно слушать их разговоры. И так на душе тоскливо. Тяжело, когда кто-то близкий тебя покидает. Маковею предали огню в лесу, за пределами Древграда. Ведьмак был суров и немногословен, проводя обряд прощания. Горько осознавать, что вот так и ты завтра можешь покинуть Явь и некому будет слово доброе сказать тебе вслед.
Все ворожеи плакали, все, кроме Ледеи. Всегда чуткая и отзывчивая колдунья сегодня смутила подруг своей холодностью и непроницаемостью. В течение всего обряда она не произнесла ни слова, не проронила ни слезы. Когда Стоян поджег погребальный костер, Ледея потянулась к огню рукой, будто согреваясь от холода. Словно обращаясь к ушедшей подруге, она тихо зашептала, и от этого колдовского шепота все схватились за уши. Даже ведьмак пошатнулся от силы ее обращения. Она взывала к Моране, передавая ей послание с душой Маковеи. Никто не понял сказанного Ледеей и не распознал колдовского узора. Ведьмак, не помнящий своего истинного возраста, впервые стал свидетелем обращения к богам через душу умершего человека.
Всеведа лишь догадывалась о древних истоках искусства, коим была награждена ее подруга. Шаг за шагом Ледея познавала свои возможности, ведомая указаниями Мораны. Ей даже не требовались слова для направления потоков силы. Она меняла суть вещей, касаясь самих истоков создания энергии. Это была малая толика тех возможностей, кои доступны лишь Богам.
Искры взлетали к вечернему небосводу, унося в Навь невидимую молитву темной дочери. Ледея вздохнула, тихо подошла к ведьмаку, прижалась к его груди:
— Все. Она уже дома. Сейчас она держит ответ перед Матерью.
…Всеведа вздрогнула, почувствовав на своем плече теплое прикосновение ладони. Ярослав тихо присел возле нее, внимательно приглядываясь к девушке.
— Аль испугалась?
Колдунья улыбнулась, покачав головой.
— Да нет. Так, думы одолевают тяжкие. Я рада, что ты пришел. — Поежившись от озноба, она
