стене, вглядываясь в расположение вражеского лагеря. — Великое зло он творит — мертвых поднимает.
Все умолкли, словно громом сраженные его тихими словами. Там, за каменной стеной Асгарда, воины Чернобога разложили сотни костров. Шествуя огненной дорогой, вдоль которой уложили тела павших дружинников, ведьмак громко выкрикивал заклятия, орошая их трупы живой водой. Один за другим воины поднимались, покорно следуя за своим повелителем.
Малюта вздрогнул, чувствуя пронявший его тело озноб.
— Неужто всех поднимет, кого в битве порубили?
Правитель задумчиво покачал головой, созерцая богомерзкий обряд ведьмака.
— Не своих воинов он к жизни возвращает — дружинных наших. Дух он наш сломить хочет своим колдовством.
Правитель умолк, потрясенный увиденным ритуалом. Силен демон в ворожбе. Подобные деяния были не по силам даже Урам.
Вскоре явился воевода Януш, испуганно склонившийся в поклоне перед Правителем.
— Чего звал, медведич? Неужто на штурм пошли?
Малюта молчал, опустив взгляд. Прильнув взглядом к бойнице, воевода охнул, прошептав:
— Чур меня от нечистого! — Обернувшись к Правителю, Януш испуганно запричитал: — Это что же? Как же так? Да неужто такое возможно, мертвых оживлять?
Правитель растерянно развел руками, сокрушенно покачав головой:
— Не знаю, Януш, для этого вода живая нужна. Только никто не ведает, где ее источник находится. Видно, отыскал его демон. Сейчас он взывает к душам тех, кто еще не покинул наш мир. Девять дней души мертвых не расстаются со своими телами. Они никак не могут поверить в то, что их путь в Яви завершен. Они горюют, они боятся неизвестности, и они слышат призыв Творца. Демон видит их, он договаривается с ними. Только он обманывает их. И те, кто не устоял перед соблазном, станут покорными его воле упырями. А через сорок дней их души перестанут существовать, развеявшись прахом. Творец не примет оскверненных душ. — Обернувшись к воеводе, Правитель пристально взглянул в честные и испуганные глаза Януша. — Сделаешь, как скажу, Януш? Поклянись все исполнить, что прикажу!
Опешивший воевода испуганно кивнул головой:
— Все исполню. Родом своим клянусь. В самое Пекло за тобой пойду!
Великий Ур грустно усмехнулся, дружески хлопнув воеводу по плечу.
— Завтра, Януш, Пекло будет здесь — в Асгарде. Поэтому слушай мой приказ, воевода. Пока ночь на дворе, снаряжай корабли. Буди горожан, садитесь на ладьи и уходите отсюда. Молчи! — прикрикнул Правитель, не давая воеводе возможности воспротивиться. — По реке Туле уйдете, не станут хатти вас преследовать — не до вас им поутру будет. Как в Северное море выйдете, седмицу на закат путь держите. Потом седмицу на полдень по окияну. Там земли жаркие, в зелени цветущие — к ним пристанете. Уводи людей, Януш, Богом тебя молю!
Ур крепко обнял воеводу, прижимая к своей груди:
— Прости, старый друг. Знаю, что в битву рвешься. Знаю, что за сына отомстить жаждешь. Только не устоять нам завтра, женщин и детей спасать надо. А на той земле новую жизнь начнете.
Януш отвернулся, скрывая от чародея блеснувшие в глазах слезы. Тяжкий ком встал поперек горла, и воевода прохрипел:
— Как же так? Неужели не выстоим?
Правитель поднял взгляд, пристально всматриваясь в небеса, мерцающие холодным сиянием луны.
— Скоро, Януш, здесь будет холоднее, чем в Пекле. Собирайся, время не ждет.
…Ночь напролет Чернава металась в постели, не смыкая глаз. К утру схватки участились, пришло время ребенку увидеть свет.
— Боже мой, матушка, страшно-то как! — Она судорожно обхватила руками свой живот, прокричав: — Беримир! Дядька Беримир!
За дверью раздался топот торопливых шагов. Дверь горницы распахнулась, и испуганный старшина возник на пороге.
— Звала, дочка? — Взглянув в ее сведенное судорогой лицо, Беримир всплеснул руками: — Неужто началось?
Всхлипнув, Чернава кивнула, промолвив дрожащим голосом:
— Зови повитуху, Беримир. Ой, мамочка, рожаю!
— Я сейчас, дочка. Я мигом! Только вар поставлю…
Опрометью выскочив из горницы, старшина побежал ставить котел на огонь. Чернава судорожно сглотнула, оставшись одна.
— Потерпи, малыш. Сейчас, только повитуха придет — так и можно будет.
Дыхание ее участилось, силясь сдержать рвущийся наружу плод. Зарыдав, девушка выгнулась дугой, чувствуя, как отходят околоплодные воды.
— Берими-и-р!!!
Старый ратник вернулся, держа в руках таз с горячей водой. Споро закатав рукава рубахи, старшина упал перед Чернавой на колени.
— Не бойся, дочка, я приму мальца. — Беримир утер со лба бисер пота, выступивший на лбу, и улыбнулся: — Не впервой мне. Своих семерых принимал.
Чернава завыла волчицей, запричитав:
— Повитуху зови! Срам-то какой!
— Где ее взять-то, повитуху?! — Выкрикнул старшина, грустно опуская глаза. — Только мы с тобой да гарнизон стражи и остались в Капище. Нынче ночью все асгардцы на ладьях ушли. Тужься, дуреха!
Чернава закричала, зажмурившись и положившись на волю богов.
Тугдаме сурово поджал губы, надел шлем и прокричал:
— Идут, окаянные! К бойницам!
Воинство Чернобога пошло на штурм, лавиной устремившись к городу. Укрывшись щитами, воины несли на плечах длинные лестницы, готовясь преодолеть неприступные стены Асгарда.
Малюта огляделся по сторонам, удрученно покачав головой. Изможденные лица защитников, измученных лихорадкой, говорили сами за себя. Взявшись за лук, медведич изготовился к стрельбе. Глаза его бегло разглядывали лица врагов, отыскивая в многотысячной толпе ведьмака. Задержавшись взглядом на щитах со знаком Сварога, Малюта выругался:
— Будь ты проклят, демон!
В первых рядах шли восставшие из мертвых воины. Лица их были бледны и бесстрастны. Холодные глаза пусты, не было в их телах ни страха, ни разума.
Стоящий с Малютой плечом к плечу Тугдаме, тяжело вздохнул, натягивая тетиву тугого лука. Глаза дружинного воеводы горестно взирали на приближающихся врагов.
— Как же так? Я ведь каждого из них знаю. — Тугдаме коснулся щеки оперением стрелы. — Простите, сынки!
Сотни стрел взмыли ввысь, устремившись к цели. Приняв первый залп на щиты, воинство Чернобога с криками бросилось на штурм. Длинные лестницы оперлись о стену, и один за другим воины устремились вверх.
Склонившись с бойниц, асгардцы вновь дали залп, пытаясь сбросить врагов наземь. Пронзенные стрелами упыри продолжали лезть, безропотно подчиняясь разуму ведьмака, ведущего их на бой.
— Тащи котлы! — прокричал Тугдаме, вновь спуская тетиву и вгоняя стрелу в грудь поднимающегося по лестнице воина. — Смолу давай! Не берут их стрелы!
Защитники засуетились, подтаскивая к краю стены котлы с кипящей смолой. Опрокидывая котлы, ратники с надеждой выглядывали вниз. Черные потоки смерти выплеснулись на штурмующих воинов, вызвав в их рядах крики боли и ярости. Живые падали со стен, мертвыми ударяясь оземь. А мертвые воины молчаливо продолжили свой подъем. Тугдаме взялся за меч, чувствуя, как похолодела его спина.
