теплым дождем на ребенка. — Я же мать. Я смогу его утешить. Радоваться научу, смеяться. И все у нас будет хорошо. Правда, Мстислав?
Малыш продолжал молчаливо сосать грудь, нежась в ее теплых материнских объятиях. Его маленькое тельце набиралось сил, впитывая в себя с молоком матери все ее мысли и эмоции. Ее любовь, ее ласку, ее страхи.
Беримир усмехнулся, устало присаживаясь у стены.
— Стало быть, Мстиславом нарекла?
Чернава лишь покачала головой, не отрывая взгляд от сына.
— Не я ему имя дала — Боги нарекли его. И пусть имя ему Чернобог с Мораной дали, все равно я воспитаю его человеком. Хорошим, добрым, светлым человеком. — Девушка с надеждой взглянула в глаза мудрого старшины. — Ведь все в наших руках? Правда, Беримир?
Старик усмехнулся, устало пожимая плечами:
— Дай-то Бог, милая. Дай-то Бог…
Глава 21
Выбравшись из-под каменных завалов, Ярослав обессиленно рухнул наземь. Утирая рукавом окровавленное лицо, он взглянул на солнце, прищурившись.
— Видно, не все я исполнил в этой жизни, раз уберег ты меня. — Сбитыми в кровь руками медведич вытянул из завала меч, бережно вкладывая его в ножны. Солнце коснулось горизонта, побагровев, словно перед лютыми морозами. Окинув взглядом полуразрушенный Асгард, Ярослав горестно промолвил: — Прости нас, Отец. Прости неразумных. Должно быть, сильно разгневали мы тебя, если земля из-под ног уходит.
Штурм Асгарда захлебнулся, остановленный обвалом крепостной стены. Защитники отступили в глубь города, наспех сооружая баррикады. Среди руин бродили спасательные команды, вытаскивая из-под завалов тех, кто еще мог встать в строй. Тех же, кто был обречен на смерть, острый клинок избавлял от мучений. Таково уж жестокое милосердие войны.
Поднявшись на ноги, Ярослав побрел на поиски Всеведы, тоскливо озираясь по сторонам. Еще недавно он бы торжествовал, стоя на этих руинах. А сегодня сердце его тоскливо сжималось от понимания причиненного людям горя. Медведич опустил взор, тоскливо глядя себе под ноги. Их воинство прошло полмира, словно стая саранчи, оставляя после себя лишь разруху и разорение. Сожженные города, опустошенные села, в коих остались лишь поруганные девки да изголодавшиеся старики. Перед глазами появился лик отца, осуждающе качающего головой: «Не тому я учил тебя, Ярослав. Позор роду моему!»
Ярослав рухнул на колени, обхватив голову ладонями, и горько зарыдал:
— Прости, отец! Прости!!!
Ведьмак сидел на уцелевшем куске крепостной стены, грустно вглядываясь в черные бусинки вороньих глаз.
— Вот и ты покинул меня, Пастух. Покинул в одном лишь шаге от победы. — Птица возмущенно каркнула, раскинув крылья. Ведьмак вздохнул, нежно коснувшись ладонью ее головы. — О тебе, Пастух, горюю, как ни о ком другом. Ты единственный, кто прошел со мной весь этот нелегкий путь. Ты не предал меня, ты был мудр и смел. Ты был настоящим воином и великим колдуном! Никто из Уров не смог бы одолеть тебя в честном бою. Никто. Только Он. — Птица вновь оглушительно каркнула, принявшись крутить головой, словно пыталась отыскать взглядом ненавистного врага. Ведьмак горько усмехнулся, взмахивая рукой и отправляя душу Пастуха в дальний путь. — Лети, брат мой! Это Боги распорядились так, чтобы вы с ним встретились. Не вини никого в своей гибели. Никто в том не виноват. Равной должна быть битва Света и Тьмы.
Стоян поднялся на ноги, устремив свой взор на Асгард. Гибель Пастуха стала той последней каплей, что переполнила чашу его гнева.
— Вот мы и остались одни! Слышишь, Правитель?!! — прокричал ведьмак, раскрывая за спиной огромные крылья. Лик его изменился, оскалившись клыками, и демон взвыл, взлетая к ночному небу. Тусклая сталь черненого клинка сверкнула в его руке. — Да рассудят нас Боги!!!
— И раз! Еще раз! Пошла, родимая!
Сотни впрягшихся в лямки воинов натужно пыхтели, перекатывая по бревнам корабли. Всю ночь воины ведьмака разбирали завалы крепостной стены. Наконец дорога к Великому Капищу открыта. Сопротивление асгардцев подавлено, оставшиеся в живых защитники отступили, укрывшись за баррикадами. Ведьмаку не было до них дела. Осталась лишь одна преграда — море, отделяющее Асгард от Капища Мудрости. Возлегая на носилках, ранее принадлежащих Рамуносу, ведьмак устало следил за потугами воинов.
— Последний рывок, Ярослав. Мы поставим корабли на воду и доберемся до их логова. — Стоян задумчиво прикрыл глаза, подставляя лицо опахалам испуганных хаттских наложниц. — Для штурма Меру отбери лучших воинов. Полян не бери — они слабы, хатти трусливы. Возьми тех, кто уцелел из волков и рысичей.
Медведич бесстрастно выслушивал приказы ведьмака. Мысли о сразившей его молнии который день не шли из головы Ярослава. Что, если он и вправду сражался с Малютой? А вдруг права Всеведа? Не может того быть! Виданное ли дело — брата родного не распознать? Должно быть, прав Стоян насчет волхва. То- то он все лики свои менял — ворожил. Об их воинских наговорах много слухов в народе ходит. Ярослав стиснул кулаки до хруста. А как же молния? К богам ведь взывал, чтобы рассудили. Не знак ли это, что и впрямь с братом схлестнулся? Ярослав нахмурился, пробормотав под нос:
— Как распознать истину…
Ведьмак удивленно обернулся к нему, смерив медведича подозрительным взглядом.
— О чем это ты, Ярослав? — Зрачки ведьмака сузились, словно у кота, пытаясь проникнуть в самые глубины души медведича. — Вредно воину думать, меч должен разить быстрее мысли. Пускай мудрецы лбы морщат, на то им и разум дан, ибо слабы они телом. Будь сильным, Ярослав!
Ярослав глубоко вздохнул, гоня прочь печальные мысли о Малюте. Ярость и обида на самого себя переполняли его душу.
— О Всеведе думаю, — соврал он, кивнув в сторону воинов, мародерствующих в асгардских домах. — Слепая она, не могу я ее здесь оставить. С нами пойдет. Мало ли что случиться может…
Ведьмак недовольно покачал головой, прислушиваясь к фальши в его голосе.
— За бабский подол держишься?! Оставь ее, Ярослав…
— Со мной пойдет! — вдруг прорычал медведич, впервые выказывая непокорность. Отведя взгляд от кошачьих глаз колдуна, он уверенно добавил: — Или без меня управляйся.
На лице ведьмака промелькнула тень недовольства. Его ладонь неторопливо накрыла рукоять меча, нежно ее поглаживая. Видя невозмутимость медведича, Стоян махнул рукой:
— Черт с тобой! Бери, коль не в тягость тебе слепая обуза. — Ведьмак приподнялся на локте, смерив молодого воеводу убийственным взглядом. Улыбка покинула его лицо, уступая место хищному оскалу. — Предупредить тебя хочу, Ярослав. Еще раз, щенок, на меня тявкнешь — на цепь посажу! А теперь — пшел вон!
Сверкнув угрюмым взглядом, Ярослав отправился прочь, готовить воинство к морскому переходу. Щеки его пылали гневом, от презрительного взгляда ведьмака саднило затылок.
— Скалься, скалься, серый убийца, — пробормотал медведич, зло сплюнув наземь. — Медведя еще никто на цепь не сажал!
Ладья Правителя плавно опустилась на вершину Меру, занимая свое место среди покинутых Урами кораблей. Сойдя с ладьи, Малюта восхищенно огляделся по сторонам.
— Красотища-то какая! — Медведич взглянул на молочные облака, укутавшие Меру, словно покрывало. — Отсюда и до Творца рукой подать? Скажи, Великий, не зря ведь это место для Капища
