– Хорошо. Похолостякуйте. Но только чтобы в десять часов он был дома. И трезвый, как стеклышко. Под вашу ответственность.
– Но… Маргарита Андреевна… Вы же прекрасно знаете, что это невозможно.
– Ладно, но в меру.
– Разумеется… А-ах, Африка, крокодилы…
– Что?
– Это я так.
За последние годы Рыжая Доцентша сильно изменилась. Может быть, под влиянием того, что у нее родился ребенок или вследствие избрания в домовой комитет, но Маргарита Андреевна утратила бдительность, и результаты оказались самыми плачевными. Враги Доцентши немедленно активизировались, сплели несколько очень сложных интриг, которые ослабленная Рыжая Доцентша не смогла вовремя разгадать и нейтрализовать.
В такое смутное время надо было, казалось, наоборот, мобилизоваться до предела, наносить по врагам стремительные, сокрушающие, ослепительные, зигзагообразные, как молнии, удары, однако Маргарита Андреевна всю свою энергию и ум поделила между ребенком и домовым комитетом, причем домовому комитету досталось больше.
Ребенок еще понятно, так сказать, поздний подарок судьбы – не такие умники и научные деятели не могли устоять перед сопливым, сучащим ножками подарком судьбы, но домовой комитет…
Хотя – что домовой комитет… Домовой комитет – эго человечество в миниатюре. При желании даже можно вообразить, что ваш дом – земной шар, ибо там есть все: любовь, ненависть, страх, радость, рождение, смерть, злоба, доброта, коварство, великодушие. Наверное, Рыжая Доцентша вообразила, когда ее избрали в домовой комитет, свой дом земным шаром, и, естественно, институт с его мелкими интеллигентными интригами, которые имели лишь одну цель – свалить вышестоящего и занять его место, показался ей слишком ничтожным поприщем для применения своих незаурядных способностей.
– Ах, Петр Кириллович… Петр Кириллович…
– Что, Маргарита Андреевна?
– Женились бы вы скорей.
– Почему это вас так волнует?
– Ревность, – засмеялась Рыжая.
– Что? – удивился Коньшин.
– В самом деле. Мне как-то не по себе… То одна, то другая. Все они недостойны вас, а достаетесь вы им легко, ни за что ни про что. Так сказать, задаром.
– А если женюсь, ревность кончится?
– Жена – другое дело. Жена – дело законное. Мы бы с ней как бы на равных. А эти потаскушки…
– Я скоро женюсь, – пообещал Петр Кириллович. – Может быть, даже сегодня. Сегодня у меня большой день. Двойной праздник. Женюсь. День рождения.
– Кто же она?
– Геолог.
– Да, я вижу, серьезное.
– Вроде бы.
Она помолчала.
– Жаль, что так все вышло… Петя.
За последние годы она первая – кто назвал его Петей.
– Да, жаль. Но ничего изменить нельзя.
– Позвать… Дмитрия?
– Ага… Позовите.
– Я спокойна за вас, потому что вы с невестой. Только сильно не напивайтесь.
– Не будем.
– Да, забыла. С днем рождения.
– Спасибо.
– Живите долго и умрите со своей любимой в один день. Так, кажется, у Грина? Даю Свиридова…
И тут же в трубку радостно задышал Димка. Он уже понял, что к нему.
– Свиридов на проводе.
– Чем занимаетесь, Дмитрий Юрьевич?
– Читаю газету.
– Тогда не буду мешать.
– Какой, к черту, мешать!
– Есть портфель, – сказал Коньшин полушепотом.
