– Ну и что?
– Все то же…
– Какой негодяй, а?
Красин промолчал. Только его скулы порозовели.
– Ну и что ты решил?
– Ни за что!
– Молодец. Если трудно будет с деньгами – поможем. Он нас не сломит.
– Я могу ползарплаты отдавать, – сказал Сенечка. – У меня запросы минимальные. Тряпье сейчас в моде – дешевка, чем хуже, тем лучше; девицы предпочитают портвейн коньяку…
– Мы будем приходить каждый день после работы, – сказал Нуклиев. – В крайнем случае я продам машину.
Красин пожал соратникам руки.
– Спасибо, друзья… Мне ничего не надо.
– Нет, нет! Идея общая – общие и трудности, – сказал Нуклиев. – Что мы за друзья, если бросим тебя в беде?
– Но пасаран! – крикнул Сенечка и выбросил вверх сжатый кулак.
У Геннадия Онуфриевича показались на глазах слезы.
– Я никогда не забуду… Конечно, опыт остается по-прежнему коллективным…
– Тебе решать, – скромно потупился Нуклиев. – Мы теперь сбоку припека…
– Общий. Осталось не так уж много. Шесть лет и девять месяцев…
– Ерунда, – сказал Нуклиев.
– Я могу всю зарплату отдавать, – заявил Сенечка. – Я очень нетребовательный. Могу на пиве и тараньке хоть сколько существовать. А девицы… Они сейчас сами хорошо зарабатывают.
– Друзья! – воскликнул Геннадий Онуфриевич. – Я этого никогда не забуду! Я готов отдать пальму первенства… Я могу стать даже где-нибудь в сторонке…
– Ты что имеешь в виду? – спросил Нуклиев.
– Памятник.
– Ты верный, настоящий друг, – воскликнул Олег Борисович. – Когда все кончится, я напишу про тебя книгу. Воспоминания. Твой сын будет, конечно, идеальным человеком, но ты уже идеальный человек!
– Это уж слишком, – пробормотал растроганный Геннадий Онуфриевич.
– Да! Ты великий! Ты не Жан-Жак Руссо! Кто тебя прозвал Жан-Жаком Руссо? Ты Галилео Галилей! Вот ты кто!
– Друзья…
– Я по воскресеньям могу ходить разгружать вагоны, – сказал Сенечка. – А девицы… Бог с ними… Я могу некоторое время обойтись без девиц.
– Держись! Помни, что ты не один! – Нуклиев обнял друга. – Мы побежали, у нас актив… Да, вот еще что… Этот фанатик грозился, если ты не согласишься, пойти на крайние меры…
– Что он имеет в виду?
– Не знаю, но от него всего можно ожидать.
– Я никого не боюсь, – гордо сказал Геннадий Онуфриевич.
– Все это так… Но береженого бог бережет. Лучше не пускай его в квартиру. Наверняка он заявится к тебе. – Нуклиев повернулся к домашним, которые, раскрыв рты, со страхом и изумлением слушали непонятный разговор ученых. – Если придет небольшой такой дерганый человек… Курдюков Федор Иванович… гоните его в шею. Поняли?
– Это он сейчас звонил? – спросила Ирочка.
– Он.
– А что случилось?
Нуклиев махнул рукой.
– Все в порядке, не волнуйтесь. Помните, что мы всегда с вами. Ну, пока! Если потребуются деньги… Или просто физическая помощь…
Ирочка побледнела.
– Разве… разве… нам угрожает что-то серьезное? Прошу вас…
– Муж вам расскажет.
Красина вышла проводить гостей. На лестничной площадке она задержала Олега Борисовича.
– Нуклиев, – сказала она. – Вы единственный из всех, кто кажется мне благоразумным. Скажите честно, что случилось? Только честно…
– Ваш муж…
