разобрать названия того, что находилось в них раньше. Но, на самом деле, каждый из них думал, что теперь даже, если захочет, то сможет покинуть этот поезд только в Киеве. И это будет последняя возможность не ввязываться в сумасшедшее приключение, а вернуться домой, и продолжать жить так, как они жили раньше. До Киева им предстояло определиться окончательно. Но как они могли взвесить «за» и «против», если впереди их ждала полная неизвестность?
Впервые за последние месяцы Валя убирала в собственном доме, и делала это тщательно и с любовью, а не потому, что чувствовала себя неловко, проживая на чужой территории, и не внося за это никакой платы. Она перестирала белье, расчистила дорожку до бельевой веревки, довела до блеска посуду, вернула вещам порядок, сломанный прежней – временной хозяйкой, и когда за окном уже сгущались сумерки, приступила к бабкиной комнате. Первым делом она собрала одежду, которую достала вчера, оставив, правда, понравившееся желто-оранжевое платье – она все-таки лелеяла мысль переделать его под себя.
Когда Валя добралась до заклеенного газетами шкафа, вместе с мокрым клубком пыли сверху упало еще что-то. Слезла со стула и увидела ключ. Ей сразу захотелось открыть шкаф, и не потому, что там лежал черный пистолет (он, вообще, не интересовал ее), но краем глаза она видела там какие-то шляпки и коробочки, разжигавшие женское любопытство. Впрочем, спешить было некуда, ведь дом будет находиться в ее полном распоряжении еще неопределенно продолжительное время. Она положила ключ на место и стала мыть дальше.
После комнаты, переместилась в коридор, где стояло ее любимое зеркало. Сама Валя давно привыкла к нему и воспринимала свое изображение без особого удивления, зато гости, смотревшиеся в него впервые, визжали от восторга. Имелся в нем определенный фокус – стекло каким-то образом вытягивало отражение в длину; люди мгновенно становились высокими и стройными – в него можно было смотреться часами!.. Но сначала надо было закончить уборку.
Она принялась тереть зеркальную поверхность, убирая жирные отпечатки чьих-то пальцев. В очередной раз отступила на шаг, внимательно глядя, не пропустила ли пятна, и вдруг ей показалось, что позади ее собственного отражения промелькнула тень. Первой мыслью было, что мигнуло электричество, и Валя подняла глаза на лампочку, но та продолжала гореть ровным желтоватым светом.
Смотрела она долго, ожидая нового падения напряжения, но не дождалась, зато в глазах поплыли черные круги. Валя снова вернулась к зеркалу. Тень продолжала присутствовать и даже казалась более отчетливой, чем раньше.
Больше всего Валя любила мыть полы, когда вместо проплешин стершейся краски и серых пятен вокруг мебельных ножек, поверхность становилась ровной и блестящей. И не так уж важно, что высохнув, пол вновь становился облезлым – сам момент, когда он еще влажный и почти глянцевый, доставлял ей чувство эстетического наслаждения. Конечно, если б его действительно выкрасить заново, было бы еще лучше, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
Наконец, закончив с полами, она приняла душ, и только тогда почувствовала, что устала. Ей расхотелось копаться в шкафу и даже заниматься переделкой платья. Она легла на диван, блаженно вытянувшись, и включила телевизор.
Фильм оказался менее интересным, чем обещала реклама, но уже начав смотреть, Валя не стала прерывать вымученных страданий героев… вдруг в эту идиллическую сцену заслуженного отдыха вторгся посторонний звук. Валя не поняла, что это было, но звук исходил, вроде, извне, и в то же время, казался довольно отчетливым, чтоб доноситься с улицы. Прислушалась, оторвав голову от подушки, но звук не повторялся, и она решила, что ей это почудилось.
Снова он возник минут через десять, также неожиданно, и она вновь не успела оценить его природу, однако второй раз показаться ей не могло. Поднялась на локте, тревожно оглядывая комнату. То, что происходило с героями фильма, ее больше не интересовало, но и выключить телевизор она не решалась – голоса с экрана создавали иллюзию человеческого присутствия, и от этого становилось спокойнее.
Прошло минут пятнадцать. У Вали уже затекла рука, и только она снова хотела приклонить голову, как звук повторился вновь. Теперь Валя точно знала, что он ей не пригрезился, и даже могла описать его – это был негромкий, но отчетливый хлопок, доносившейся сверху.
Когда она отходила от очередного окна, звук повторился, аж два раза подряд. Несомненно, он доносился сверху. Валя подняла глаза к потолку, над которым находился чердак (когда Дима впервые привел ее в дом, они лазали туда в порядке ознакомительной экскурсии). Валя помнила мощные бревна стропил, стоящие под таким углом, что приходилось постоянно нагибаться; под ногами, в качестве утеплителя, лежал шлак, и когда наступаешь на него, кажется, что все так непрочно, и можно запросто провалиться в одну из комнат. Валя отчетливо помнила это ощущение ненадежности.
Чтоб, действительно, не полететь вниз, вдоль всего дома лежали длинные тонкие доски, выполнявшие функции пешеходных дорожек. Шлак был насыпан неровно, и если наступить на доску… Валя испуганно опустилась на стул, не отрывая взгляда от потолка – если наступить на доску, дальний ее конец приподнимался и шлепал по шлаковой поверхности. Она не знала, как этот звук отдается в доме, но, скорее всего, именно таким хлопком. Словно в подтверждение ее мыслей, наверху раздались три хлопка подряд. Через одинаковые, в несколько секунд, промежутки времени. Несомненно, это могли быть только шаги.
Теперь звуки повторялись с четкой периодичностью, и больше не возникало сомнений в их происхождении.
Валя попыталась проследить направление шагов. Сделать это было достаточно сложно, но ей показалось, что они удаляются. Она шла через комнаты, не отрывая взгляд от потолка, пока не уперлась в закрытую дверь самой дальней комнаты. Туда она не заходила, так как не считала нужным убирать среди ящиков и коробок – это давно уже была не комната, а подсобное помещение, но сейчас ей требовалось непременно попасть туда, чтоб понять, что станет с шагами дальше. Попыталась открыть дверь, и с удивлением обнаружила, что та забита двумя большими гвоздями.
Шаги стихли. Валя стояла перед забитой дверью, думая, стоит ли пытаться ее открыть? Так ведь она казалась более надежной, но только казалась, так как открывалась она из комнаты, и если посильнее ударить…
Когда дверь наконец открылась, из нее пахнуло таким холодом, будто ни стен, ни батарей не существовало вовсе. Валя повернула выключатель… Половины потолка в комнате не было – вместо него лежало несколько досок, в щели между которыми виднелись стропила и шиферная крыша; около пролома стояла лестница, которая обычно хранилась в сарае. Валя ожидала увидеть все, что угодно, только не это, и в растерянности остановилась.
