Основы геополитики

масштабов Grossraum, в нем сохраняется неизменным сущностное качество. 'Тотальное государство' исключает принцип 'тотального врага' и 'тотальной войны', так как представление о противнике, 'враге' (а Шмитт придавал огромное значение формулировке понятий 'друг'/'враг ', amicus/hostis) оно выстраивает на основании себя самого, а следовательно, выдвигает концепцию 'войны форм', в которой действует Jus bellum и участвуют только ограниченные контингенты профессиональных военных. Мирное население и частная собственность, в свою очередь, находятся под охраной закона и устранены (по меньшей мере, теоретически) из хода военных действий.

Либеральная доктрина, которую Шмитт однозначно связывал с Новым временем и, соответственно, с 'морской цивилизацией', с 'номосом' моря, отрицая 'тотальное государство' открывает тем самым дорогу 'тотальной войне' и концепции 'тотального врага'. В 1941 году в статье 'Государственный суверенитет и открытое море' он писал: 

'Война на суше была подчинена юридическим нормам, так как она была войной между государствами, т.е. между вооруженными силами враждующих государств. Ее рационализация проявлялась в ее ограничении и в стремлении вывести за ее пределы мирное население и объекты частной собственности. Война на море, напротив, не является войной между строго определенными и подчиняющимися юридическим нормативам противниками, так как основывается на концепции тотального врага .'(44) 

Общая геополитическая картина, описанная Шмиттом, сводилась к напряженному цивилизационному дуализму, к противостоянию двух Grossraum'ов англосак сонского (Англия + Америка) и континентально-евро пейского, евразийского. Эти два 'Больших Пространст ва' талассократическое и теллурократическое ведут между собой планетарное сражение за то, чтобы сделать последний шаг к универсализации и перейти от континентального владычества к мировому. При этом Шмитт с пессимизмом относился к возможности свести этот конфликт к какой-то строгой юридической базе, так как цивилизационные макроконцепции обоих 'Больших Пространств' основываются на взаимоисключаю щих 'номосах' 'номосе Земли' и 'номосе Моря'. Последний разрушительный элемент вносится развитием воздухоплавания, так как 'воздушное пространство' еще менее поддается этико-правовой структурализации, нежели морское. 

В конце жизни Шмитт сосредоточил свое внимание на фигуре 'партизана '. Эта фигура, по Шмитту, является последним представителем 'номоса' Земли, остающим ся верным своему изначальному призванию вопреки 'разжижению цивилизации' и растворению ее юридически –культурных основ. 'Партизан' связан с родной землей неформальными узами, и исторический характер этой связи диктует ему основы этики войны, резко отличающиеся от более общих и абстрактных нормативов. По мере универсализации 'морской модели' и 'торговой этики', которые, естественно, охватывают и сферу военных действий, фигура 'партизана', приобретает, по Шмитту, все большее цивилизационное значение, так как 'партизан' остается последним действующим лицом истории, которое защищает (всеми средствами) 'сухопутный порядок' перед лицом тотального наступления талассо кратии. Отсюда вытекает его почти 'сотериологическая' историческая функция. 

Глава 9 Петр Николаевич Савицкий 'Евразия Срединная Земля'

9.1 Судьба евразийца

Петр Николаевич Савицкий (1895 1968) пожалуй, первый (и единственный) русский автор, которого, в полном смысле слова, можно назвать геополитиком. По образованию экономист, ученик В.Вернадского и П.Струве. До войны был близок кадетам. После революции эмигрировал в Болгарию, затем переехал в Чехословакию. В 1921 году вместе с князем Н.С.Трубецким возглавил евразийское движение, в котором геополитиче ские факторы играли центральную роль. Именно Савицкий в большей степени из всех евразийцев интересовал ся геополитикой. 

Мировоззрение Савицкого, как и большинства других евразийцев, складывалось под влиянием трудов славянофилов, Данилевского и особенно Леонтьева. Это была разновидность революционного славянофильства, сопряженного с центральной идеей особости исторической идентичности 'великороссов', не сводимой ни к религиоз ной, ни к этнически славянской сущности. В этом аспекте они были более всего близки к Константину Леонтьеву, сформулировавшему важнейший тезис 'славянство есть, славизма нет ', т.е. 'этническая и лингвистическая близость славянских народов не является достаточным основанием, чтобы говорить об их культурном и характерном единстве'. Евразийское движение по набору излюбленных тем и концепций было удивительно близко к немецким консервативным революцио нерам. Так же, как и консервативные революционеры, евразийцы стремились сочетать верность истокам с творческим порывом в будущее, укорененность в русской национальной традиции с социальным модернизмом, техническим развитием и политикой нетрадиционных форм. На этом основано и осторожно позитивное отношение евразийцев к Советскому Государству и к Октябрьской революции. 

Несмотря на симпатии к Советам, которые были характерны не только для откровенно просоветского крыла евразийцев (парижский кружок, издававший газету 'Евразия'), с которым Савицкий официально порвал отношения, но и для самых умеренных и 'консерватив ных' элементов. После взятия советскими войсками Праги в 1945 году, Савицкий был арестован и осужден на 10 лет лагерей. В лагерях он познакомился с сыном поэта Николая Гумилева Львом, который стал его учеником, а впоследствии одним из лучших современных русских этнографов и историков. 

В 1956 году Савицкий был реабилитирован и вернулся в Прагу, где и умер спустя 12 лет. 

9.2 Россия-Евразия

Основная идея Савицкого заключается в том, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, определяемое через качество 'срединности'. Одна из его статей 'Географические и геополитические основы евразийства' (1933) начинается такими словами 'Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться 'Срединным Государством' (45).

Если 'срединность' Германии, Mittellage, ограничи вается европейским контекстом, а сама Европа есть лишь 'западный мыс ' Евразии, то Россия занимает централь ную позицию в рамках всего континента. 'Срединность' России, для Савицкого, является основой ее историче ской идентичности она не часть Европы и не продолжение Азии. Она самостоятельный мир, самостоя тельная и особая духовно-историческая геополитическая реальность, которую Савицкий называет 'Евразией'. 

Это понятие обозначает не материк и не континент, но идею, отраженную в русском пространстве и русской культуре, историческую парадигму, особую цивилизацию. Савицкий с русского полюса выдвигает концепцию, строго тождественную геополитической картине Макиндера, только абстрактные 'разбойники суши' или 'центрост ремительные импульсы, исходящие из географической оси истории', приобретают у него четко выделенный абрис русской культуры, русской истории, русской государственности, русской территории. Россия-Евразия у Савицкого предстает в том же свете, как Raum Ратцеля и, еще точнее, Grossraum Шмитта. 

Если Макиндер считает, что из пустынь heartland'а исходит механический толчок, заставляющий береговые зоны ('внутренний полумесяц') творить культуру и историю, то Савицкий утверждает, что Россия-Евразия (= heartland Макиндера) и есть синтез мировой культуры и мировой истории, развернутый в пространстве и времени. При этом природа России соучаствует в ее культуре.