коммагенского, опаснейшего врага Империи, лазутчика армян и Братства Солнца. Эта свора безумцев почитает равными все народы - эллинов и варваров, грубых горцев и образованных жителей равнин. Если пожелаешь, я прикажу схватить его прямо в бане.
-- Нет, не стоит ссориться с Картамом, то есть, с половиной вашего царства, перед походом. Достаточно того, что я знаю: Каллиник здесь. Он был достойным юношей, но после гибели брата связался со смутьянами. Если бы не это, Господин и Бог вернул бы ему Коммагену, - сказал Рубрий. А сам подумал: 'Погодите, отсюда еще будут отсылать в оковах в Рим не только лазутчиков, но и повинных в оскорблении величества. А сейчас главное - втянуть всех вас, варваров и полуварваров, в великий поход на Восток'.
В это время рядом, в холодной бане, царь Картам - худощавый, крепкий, со строгим лицом и узкой черной бородой - говорил Каллинику:
-- Я чту Солнце-Михра так же, как и ты. Но мой царский долг - сохранить царство. И от римского ига, и от парфянского, и от усобицы. Мы, иверы, всегда дружили с Римом, чтобы защититься от армян и парфян.
-- Мы, коммагенцы, тоже так делали. Теперь нашего царства нет. А Лысый Нерон хочет вымостить нашими и вашими костями дорогу в Индию. Наш с тобой долг - не допустить этого.
-- Если я не поведу иверов к Вратам Аланов, этот проклятый легион обрушится вместе с войском Бартома на северную Иверию. Я позову на помощь горцев, но что они натворят на равнине? А сарматы и подавно... Нет, пускай легион заберется подальше в горы. А тогда... мы поможем ему не вернуться оттуда.
-- Знай же: в коммагенской вспомогательной когорте многие преданы мне и в нужный час восстанут.
-- Да спасет Солнце наши царства! - Картам протянул царевичу чашу легкого иверского вина.
'Когда же ты научишься думать обо всех, кому светит Солнце?' - подумал Каллиник.
Дружественная мысль Иосифа достигла сознания Мгера, когда тот стоял перед храмом Михра. Выслушав молодого мага, князь мысленно сказал ему: 'Не горюй! Выстоять против силы семи светил легче, чем удержать горцев от набега. Лучше бы ты сказал мне все еще из Диоскурии, а не ехал к ним в одиночку. А теперь времени осталось совсем мало. Ничего! Жди меня. К Эльбрусу отправимся вместе'.
Мгер поднялся по ступенькам храма. Добродушные львиные морды привычно улыбались с архитрава над стройными ионическими колоннами. В храме было прохладно, но светло. У дальней стены белела мраморная статуя Михра. Молодой бог, вскочив на спину могучему быку, поражал его акинаком в шею. Раскрашивать статуи давно уже было не принято, и бык был столь же бел, как и его противник, но посвященные знали: это - Черный Бык, древний зверобог, владыка земли и преисподней. А убийца его - Огненный Лев, солнечный зверь. Да вот снизу в тело быка вцепились помощники Михра - лев, собака, скорпион и ворон. Слева и справа стоят с факелами еще два помощника - юноши Каут и Каутопат, утренняя и вечерняя заря.
Из бычьего хвоста вырастают колосья. Убей темного зверобога - и родит земля, и будешь сыт ты и твое племя. Не убьешь - пресмыкайся перед ним, как голодный раб. Островерхая шапка бога, озаренная золотыми лучами, напоминает не то фригийский колпак вольноотпущенника, не то сарматский башлык. Такая шапка служила знаменем Спартаку. Солнце - бог людей свободных и смелых. Тех, кто свободен духом даже в кандалах, в темнице, в рудниках, в корабельном трюме. Такой раб для хозяина опаснее вора и наемного убийцы: того можно купить, а воина Солнца - нет.
Рельефы на стенах изображали земную жизнь Михра. Вот он рождается из камня. Вот выбивает стрелой источник из скалы. Верхом на коне охотится за солнечными зверями - огнегривым львом, златошерстным вепрем и златорогим оленем. Тащит Черного Быка за ноги, взвалив себе на спину. Ужинает в последний раз со своими друзьями. И, наконец, возносится в небо на солнечной колеснице.
Пол покрыт мозаикой. Искусно выложены символы семи небесных врат, семи светил. Князь сделал условный знак, и жрецы немедля вышли наружу, зная: будет вершиться обряд, дозволенный лишь прошедшему все семь степеней посвящения. А таких сейчас в Гарни лишь двое: царь и Мгер Арцруни. Даже главный жрец достиг лишь шестой степени.
Привычно сосредоточившись, Мгер ступал по разноцветному мозаичному ковру. Семь врат на пути к небесному царству. Одни проходят их, чтобы очистить душу и обогатить ее силами светил для борьбы за правду. Другие - чтобы бежать из мерзкого, неправедного мира. Третьи - чтобы разжиться магическими силами ради власти над этим самым миром, презренным и проклятым. Что ж, в конце концов каждый расстанется навсегда с земным телом и попадет на Белый остров, в рай или преисподнюю. Смотря по тому, на что похожим делал он этот мир, в котором родился.
Вот и каменный алтарь с неугасающим огнем. Рядом - мраморная чаша-купель и небольшой столик с хлебом и вином. Мгер прочитал молитву, откусил половину хлебца, другую бросил в пламя алтаря. Отпил вина из серебряной чаши, остальное плеснул туда же. Михру этого достаточно, чтобы узнать своего верного воина. Потом князь налил в чашу воды, простер над ней руки. В воде проступило обрамленное седыми волосами лицо мудреца из Тианы. Сквозь окружавший его полумрак едва проступала стена серого камня, освещенная глиняным светильником.
-- Да светит тебе Солнце, учитель Аполлоний! Не в темнице ли ты?
-- Да светит оно всем людям! Я пока еще там, куда не доберутся ищейки кесаря. В пещере возле Эфеса. Говорят, здесь можно заснуть и проснуться лет через сто-двести, когда уже не будет Лысого Нерона.
-- Если все мы так сделаем, то проснемся при Нероне Пятом, в Империи Ахримана, - усмехнулся Мгер. - Вай, какую только мерзость затеяли рабы Тьмы!
И маг рассказал Аполлонию услышанное от Иосифа. Лицо главы Братства помрачнело.
-- Это еще большая мерзость, чем вы думаете. Ведь Эльбрус - древний вулкан, а этот Скованный - его дух и хозяин. Вместе с ним освободятся страшные силы. Сам Тартар ринется на землю! А там этих скованных... - Аполлоний стиснул виски. - Безумцы! Мнят себя мудрейшими, а поступают, будто воры, поджигающие город, чтобы пограбить под шумок. Им мало того, чем они разжились из преисподней, когда пробудился Везувий. Теперь тремя городами может не обойтись. А если они раскуют еще и Трехглавого...
-- На вершине Эльбруса - обитель богов и гнездо Симурга. Они смогут защитить гору, - заметил Мгер.
-- Да, если будут там. А на гору придут, похоже, не только одураченный сваны. Не зря же этот демон Валента появился в Каджети. Боюсь, вы с Иосифом можете не справиться.
-- К Вратам Аланов ведет сарматское войско Ардагаст. Может быть, он еще успеет к Эльбрусу с дружиной и волхвами. Мы полетим к нему на грифоне. К тому же он хорошо умеет ладить с другими племенами.
-- Да, важно, чтобы между сванами и сарматами не появилась новая кровь. Ее на Кавказе и так слишком много. Лети, Мгер, и да поможет вам Солнце!
Лицо Аполлония исчезло. Князь вылил воду, наполнил чашу вином и, порезав себе руку, добавил туда собственной крови. Потом, выплеснув вино в огонь, воздел руки и заговорил:
-- Мгер Младший, избранник Михра! Услышь меня, Мгера Арцруни, твоего родича и воина Солнца!
Пламя взметнулось над алтарем, разрослось, скрывая статую бога. Вместо нее в огне показался берег обширного озера. Угрюмые, бесплодные скалы обрывались к воде. На одной из них вздымались каменные башни Тушпы - древней столицы урартов. Недалеко от крепости в скале была высечена ниша, похожая на дверь. Внутри ее покрывали письмена-клинья. Большой старый ворон восседал в нише и недоверчиво пощелкивал клювом.
-- Отворитесь, врата Халди, владыки неба, построенные царем Ишпуини! Откройся, Скала Ворона! Услышь меня, Мгер!
Задняя стена ниши отодвинулась вовнутрь, открывая пещеру с высоким сводом, под которым медленно вращалось светящееся колесо. Привалившись спиной к стене пещеры, под колесом сидел воин могучего сложения, в островерхом ассирийском шлеме и бронзовом панцире. На коленях его лежал меч со
