– Ты уверена, что тебе ничего не грозит?
– Не больше, чем до этого, – вздохнула она. – Я могла бы возгордиться, что у меня столько женихов, не знай я, что они видят во мне участок городской земли.
Положение, в котором она оказалась, рассердило его. Не годится навязываться в мужья женщине, которая еще носит вдовий траур!
– Полагаю, ты подумала о символ-браке, чтобы отделаться от этих пиявок?
Она помолчала, взвешивая его слова. Ему это понравилось. Он предпочитал людей, которые сначала думают, а потом говорят. Он наблюдал игру света и теней на ее шее и вдруг прикинул: не предложить ли ему ей себя?
– Это не выход, – сказала она наконец. – Мой символ-муж получит в свое распоряжение всю мою собственность. Кому я могу настолько довериться? А вдруг я повстречаю мужчину, чьей женой захочу стать?
Он почувствовал облегчение. Одобри она такой план, и ему бы пришлось предложить ей себя. А символ-брак его тоже совсем не устраивал.
– Да, конечно. Я сказал глупость.
Она внимательно посмотрела на него.
– Мне ты ничего не должен. Если ты у кого-нибудь и в долгу, то только у Ниад, и ты его заплатишь, дав ей приют.
– Заплачу? Какая же это плата, Гвин-садж? Поле-то уже под плуг готово. Уж не помню, сколько раз я думал, вот бы в долине поселился целитель! Мы примем ее с радостью, окружим почетом. Может, если захочет, хоть весь день сидеть сложа руки и лакомиться земляникой. Мы, Тарны, красотой не славимся, но она, если пожелает, получит такого пригожего мужа, какого мы сумеем для нее сыскать.
Гвин засмеялась и отхлебнула вина.
– И самого храброго, раз он решится стать мужем ивилгратки! Ведь стоит им поссориться, как у него чирей вскочит, если не что-нибудь похуже.
Булрион тоже взял кубок, скептически хмыкнув:
– Эта бесподобная маленькая чаровница? Да мужчины выстроятся в очередь, лишь бы на нее взглянуть! Я бы и сам женился на ней, если бы она дала согласие! – Он помолчал, почти касаясь губами края кубка. – Я серьезно подумываю о том, чтобы снова жениться. – И он отпил вина, не понимая, зачем ему понадобилось говорить это. Совсем ни к чему!
Гвин наклонила голову набок, словно разглядывая его.
– А почему нет? Любая женщина почтет себя счастливой, Булрион-садж. Но… Могу ли я предложить кое-какие мудрые женские советы, пока еще есть время?
Он парировал с улыбкой:
– Вспоминая своих жен, я не сомневаюсь, что советы эти будут очень разумны и полезны, но, полагаю, вряд ли придутся мне по вкусу.
– А лекарства ты выбираешь себе по вкусу?
– Всенепременно!
– Ах, Булрион Тарн, постыдился бы ты! Я всего лишь хотела сказать, что жену тебе следует поискать постарше Ниад. Пусть твоя юная жена будет противостоять соблазну, но и она, и ты будете все время помнить об этом соблазне. Пусть она будет сама добродетель, но ты будешь вспоминать о нем, едва возле нее упадет тень молодого человека. Чуточку укроти свои помыслы, Булрион-садж. Умеренность – вот самый надежный путь.
– Отлично сказано! Я запомню твои слова.
Он поглядел ей в глаза, и она отвела их. – А ты помни мои, – добавил он.
Она вновь посмотрела на него в растерянности. И неудивительно! Судьбы! Вино маринует ему мозги.
– Только символ-брак привлекает меня не больше, чем тебя.
Нет, он пьян! Он хотел было сказать что-то еще – может быть, извиниться, – но тут заметил, что она по-настоящему всматривается в него. И почувствовал, как внезапно между ними пахнуло жаром, будто подручный кузнеца вдруг принялся раздувать мехами пламя.
– Булрион?
– Гвин?
Она замялась.
– До этого дня я получила девять брачных предложений, и каждый жених зарился только на мое приданое. Я знаю, гостиница тебя не интересует, и благодарю тебя за то, что ты показал мне, что я еще чего-то стою и сама по себе.
Он поставил кубок на стол с такой силой, что вино расплескалось.
– Гвин Солит, не хочу быть неучтивым, но я не взял бы твою собственность даже в подарок. Мое место в Тарнской Долине. Ну а ты… я был бы безмерно счастлив увести тебя туда как свою невесту. Точно не знаю, сколько мне лет, но не меньше шестидесяти. Мало кому удается прожить четыре десятка лет, а я прожил их шесть. Так что их у меня осталось мало. Если ты разделишь их со мной, они твои. По-моему, я еще мужчина во всем, что имеет значение. А если настанет время, когда мои силы иссякнут, не стану принуждать тебя жить в безрадостном браке. Как моя жена, ты будешь, по сути, госпожой нашего клана, всех трехсот с лишним Тарнов. И не знаю, кто лучше подошел бы для таких обязанностей. Скажи, что ты выйдешь за меня, и все мое будет твоим.