Они уставились друг на друга, словно их обоих ошеломил такой неожиданный шаг к самому краю пропасти. Потом она взяла его руку.
– Ты не устрашился! Другого я и не ждала. – Она попыталась смягчить напряжение улыбкой, хотя почти вымученной. – Но ты можешь пожалеть о своей поспешности.
– Я не возьму назад ни единого слова. Твоя благосклонность бесконечно льстит мне. Я думал, что слишком уж стар, и могу найти согласие только у благодарной нищеты. Подобно тебе я оценил себя только как недвижимость.
Она покачала головой.
– Женщины не придают важности красивой внешности, Булрион. Власть и богатство… да, они имеют значение, потому что обещают защиту в тревожном мире. Но мужчина, который добился власти и богатства собственными усилиями, тем самым доказал, что он сам стоит многого. Любая женщина сочтет тебя достойным женихом.
Он сидел неподвижно, слушая стук собственного сердца.
Гвин глубоко вздохнула.
– Пусть пока этот сон продлится, Булрион Тарн. В трезвом свете утра мы оба, возможно, увидим жизнь яснее.
– Мое предложение останется в силе, Гвин Солит. Оно твердо.
– Знаю, и для меня это большая честь. Так хотя бы потанцуем!
Они встали, он взял ее за руку, но почти тут же перед ними выросла высокая тень, обрисованная светом факелов.
– Гвин-садж, прости, что отвлеку тебя.
– Тибал-садж? Тебе что-то нужно? Ты знаком с Булрионом-саджем?
– О да! Я поздравил его с чудотворным исцелением и поблагодарил его внука, отомстившего за синяк у меня под глазом.
Булрион учтиво усмехнулся. В этом молодом долговязом куолце было что-то странное, что-то, чего он не понимал, но над чем не собирался ломать голову, пока старался завоевать Гвин Солит.
– Может, полечить и твой глаз? – спросила она настороженно.
Тибал повернулся так, что свет упал на его улыбающиеся губы. Если не считать заплывшего глаза, его лицо все состояло из четких углов и плоскостей.
– Это пустяк. И не опасайся, что я донесу на целительницу, которую ты прячешь. Пять орлов достаточно, хозяйка, за мной постой? К сожалению, я должен немедленно покинуть гостиницу.
– Теперь? Но ведь уже далеко за полночь!
– Я знаю.
– Плохие вести?
Он покачал головой все с той же улыбкой и продолжал протягивать деньги.
– Мне следовало бы предупредить тебя загодя. Передай Лабранце Ламит, что я увижусь с ней в Рарагаше, будь так добра.
– Кому-кому?
– Моей доброй приятельнице, которая скоро прибудет сюда. Ну, не совсем приятельнице. Так ты передашь ей?
– Конечно. И двух орлов хватит с лихвой, раз ты не остаешься на ночь.
– Пожалуйста, возьми все. На лишнее попразднуй! – Его улыбка растворилась в грусти.
– Но что мне праздновать?
– Жизнь и счастье. Желаю их тебе в избытке. И тебе, Булрион-садж. А теперь, с вашего разрешения…
Тибал Фрайнит поклонился, повернулся на каблуках и быстро ушел.
– Этот плут нас подслушивал? – проворчал Булрион. Гвин с глубоким недоумением смотрела вслед куолцу.
– Нет. До последней минуты он плясал с Анейм. Он и раньше говорил загадками. Я даже подумала, уж не шуулграт ли он.
– Он пожелал нам счастья. Но не предсказал его.
– Да, – сказала она. – Не предсказал.
13
Джасбур стоял на палубе и угрюмо вглядывался в ночную темноту. После отплытия из Толамина он нигде не обнаружил признаков присутствия человека, если не считать двух барж, которых в отдалении тащили вверх по течению упряжки волов.
Теперь гроздья мерцающих огоньков сказали ему, что они в пределах Далинга, но баржа села на мель – в который уж раз! То есть в третий. Лабранца уже два раза, видимо, воспользовалась своей силой, чтобы снять баржу с песка, хотя не снизошла до того, чтобы предупредить их заранее. В первый раз внезапно налетевший шквал высвободил баржу. Во второй раз времени ушло много больше. Вокруг закружили мириады чаек, постепенно опускаясь на мачту, оснастку и планширь – и вообще повсюду, включая голову и плечи самой Лабранцы. Такое дурацкое бессмысленное происшествие было типичным следствием огоулгратской силы, но Джасбур почти в истерике готов был поверить, что гадящая, вопящая стая поднимет