возбудить наше любопытство. Мы задали ей кое-какие вопросы. Ответы изрядно удивили нас. На следующий день мы спросили еще кое-что. Мы навели справки в ее окружении.
– Но главная свидетельница – вот эта игрушка? – фыркнул Йоханн.
Все разом посмотрели на фарфоровую птичку, которую девушка достала из ларца. Да, это была голубка – фарфоровая голубка с красивой глазурью. Она ни капли не походила на того Верла, которого я… о котором я упоминал в рассказе про Белорозу. Впрочем, мое слово против утверждений этой компании не стоило бы ни гроша. И даже я не мог бы утверждать, что с тех давних пор бог не мог поменять свое воплощение. В конце концов фигурка – это не сам бог, а только его изображение, так сказать, обитель, символ. Украшение – это всего лишь украшение.
Тигр снова заговорил, таким же тихим голосом, в котором ощущалась угроза – словно вынутая из колчана стрела.
– Давно уже ходили слухи, что царевич Звездоискатель, исчезнув из дворца, захватил с собой царского бога. По общему мнению, именно это послужило причиной, что второй брак царя оказался бесплодным, и его сестра тоже умерла, не оставив наследников. Жители Верлии верят в то, что их боги защищают их от несчастий, но лишь в разумных пределах. Они знают, что остаются смертными. Главная обязанность бога – продолжение рода. Отсутствие наследников – в этом уже надо винить бога.
– И конечно, – ехидно заметил купец, – эта птица не разговаривает ни с кем, кроме самой Рози?
Последовало молчание. Сырые дрова, которые принес Фриц, стреляли и шипели в камине. Песочные часы так и лежали, забытые, на каминной полке.
Двое мужчин в упор смотрели друг на друга в сгустившейся тишине.
– Вы называете меня дураком, сударь?
– Вот уж нет.
– Тогда лжецом?
– Я хочу лишь объяснений, капитан. Я считаю вас достаточно умным человеком, чтобы ожидать доказательств посерьезнее тех, что мы услышали.
Тигр кивнул, принимая это подобие извинений, но оставив угрозу незримо висеть в воздухе.
– Разумеется, есть и еще доказательства. Мы с ее светлостью проторчали в Гильдербурге две недели. На следующий день мы намеревались ехать к вам в Бельхшлосс. Я переговорил со всеми мало-мальски влиятельными горожанами. Я задавал очень много вопросов. Двое молодых людей явились к нам, заявляя, что это они пропавшие наследники. Другой человек, постарше, претендовал на то, что он сам царевич Быстроклинок. Мы с ее светлостью без труда разоблачили всех троих. Я не был на приеме у маркграфа фон дер Краффа, поскольку его не было тогда в городе. Так что если вы полагаете, что девушка подслушала мой разговор, можете оставить эту мысль. Это первое, что и нам пришло в голову.
Купец раскрыл рот, закрыл его и наконец произнес:
– Майстер Тиккенпфайффер?
Нотариус откашлялся.
– Это не обычный юридический казус, бургомистр. Познания человеческие имеют свои пределы. Главным судьей в данном случае будет являться исключительно сам бог. Имеющиеся прецеденты… – Испепеленный взглядом своего клиента, он поспешно прокашлялся еще раз. – Однако настоятельно необходимо прояснить еще несколько позиций. Ну, например… Вы, капитан, ведь не единственный, кто этим летом странствовал по Фолькслянду с расспросами. К нам в Бельхшлосс тоже заходили несколько, так что вся эта история неделями была поводом для сплетен.
– Полагаю, что так.
Это отчасти было делом моих рук. Я первым поднял этот вопрос еще весной. Собственно, я начал рассказывать эту историю в Гильдербурге в тот самый день, когда у нас вышел конфликт с Фрицевой собакой, и после я все лето только этим и занимался. Мои усилия не увенчались успехом. Разумеется, я завидовал тому, что Тигр со старухой добились большего успеха, обрабатывая дома местной знати. Лично я занимался больше пивными и борделями, обитатели которых, как правило, больше знают, да и развлекают гораздо лучше.
Тиккенпфайффер кашлянул.
– В большинстве городов прислуга богатых семей выступает как гильдия мастеровых. Они подслушивают разговоры за столом, а потом болтают в своем кругу – лакей из одного дома шепнет горничной из другого, например. Ваша претендентка упоминала, что выполняла поручения кухарки. Она могла услышать эту историю на кухне или на рынке.
Тигр смерил человечка поверх головы Рози ледяным взглядом – как вам уже известно, я полностью разделял его чувства. Рози не обратила на это никакого внимания.
– Вряд ли вас удивит, советник, если я скажу вам, что подобная мысль приходила и нам в голову. Когда девушка выказала знание некоторых подробностей, которых я не упоминал раньше в разговорах – вроде вероятности того, что царевич похитил отцовского бога, – я не исключал возможности того, что это могли упомянуть те, другие, что наводили справки до нас. Не стоит недооценивать силу слухов, как вы со мной наверняка согласитесь. Солдатам это известно не хуже, чем юристам.
Сарказм ничуть не задел эту увертливую канцелярскую крысу.
– Но вы допросили управляющего маркграфа?
– Его экономку. Она подтвердила порядочность девушки. Кроме того, она подтвердила, что верлийские дела обсуждались на половине слуг.
Тиккенпфайффер дал этому факту дойти до сознания присутствующих, словно стараясь произвести впечатление на судью. Несомненно, это был существенный момент.
– Итак, – продолжал он, – бог не говорит ни с кем, кроме нее? И вы приготовили список вопросов и отослали Рози спросить все это у бога?
– Разумеется.
– И ответы вас убедили?
Солдат оглянулся на старую даму. Она вернулась к мрачному созерцанию огня – возможно, единственного в помещении, что могла разглядеть. Дрова дымили так, что на глаза наворачивались слезы, чего раньше не было.
– В большинстве своем, – ответил Тигр. – Были некоторые вопросы, на которые бог отказался отвечать. Была пара противоречий, не скрою, но вы не можете не понимать, что познания девочки о мире весьма неполны. Возможно, в некоторых случаях она неправильно поняла вопрос или ответ бога. За исключением этих мелочей она достойно выдержала испытание. Она нас убедила!
Почти убедила, подумал я. И у него, и у его госпожи остались сомнения, в которых они не признаются.
– Можете ли вы привести пример? – вкрадчиво осведомился Тиккенпфайффер.
– Мы попросили ее описать дворцовую молельню в Утоме, в которой обитал бог. Она ответила нам: серебро и рубины. Это не из доступных каждому подробностей. Только лица, приближенные к царской семье, могут знать это, но ответ верный. Этого царевича Звездоискателя в последний раз видели в замке Зардон. Это тоже соответствует истине, хотя никогда не объявлялось. Ваши слухи в Бельхшлоссе говорили об этом?
Тиккенпфайффер покосился на своего клиента. В полумраке купец казался бесформенной темной массой, излучавшей подозрение. Актриса рядом с ним напустила на себя вежливо-скучающий вид, но стиснула кулачки так, что они побелели. Гвилл тупо уставился в пространство, с трудом сдерживая подступающий сон. Все молчали.
– Мы попросили ее описать нам своих родителей, – продолжал солдат. – Сама она их не помнит. Наши расспросы прислуги подтвердили, что она действительно дочь бывшей кухарки, умершей много лет назад, когда Розалинде не исполнилось еще четырех лет. Мало кто помнил ее мать, и никто не знал ничего об ее отце. Рози спросила Верла и вернулась с описанием Звездоискателя и Свежерозы, которые мы сочли абсолютно точными.
Тиккенпфайффер снова негромко кашлянул – эта его привычка начинала действовать мне на нервы.
– На каком основании? Вы признались нам ранее, что сами рождены не в Верлии, капитан. Могу я узнать, откуда вы сами знаете внешность исчезнувших любовников?
