нашел ее где-то еще?
Элиэль подковыляла чуть ближе. Наверное, полагалось преклонить колени, однако ей почему-то делать этого не хотелось. Сердце рвалось из груди, как птица из клетки.
С шелестом отодвинулась занавеска, открыв темную маленькую комнатку. Элиэль подпрыгнула от неожиданности, чуть не выронив статуэтку. В зал вышел босой мужчина – жрец, правда, мало похожий на жреца. Мужчины, служившие другим божествам, как правило, носили длинные хламиды и часто брили лица и головы. На этом же была только зеленая набедренная повязка. Он был высок и хорошо сложен – прекрасный образчик молодого мужчины; впрочем, храму мужской силы наверняка имелось из кого выбирать.
Он переступил порог и остановился возле одной из лампад, ощупав девушку одобрительным взглядом.
– Добро пожаловать в это священное место, возлюбленная.
Элиэль сильнее сжала статуэтку – еще немного, и та сломается.
– Спасибо, отец, – отозвалась она и, к своему неудовольствию, уловила в собственном голосе дрожь.
Он чуть заметно кивнул, с любопытством разглядывая ее приношение.
– Я вижу, ты принесла солидное подношение. Чем могу помочь тебе? Какой милости ищешь ты от могущественного Кен’та?
– Я хочу говорить с самим богом.
– Возможно, слишком старый супруг? Или огорчительная задержка с зачатием? – Похоже, с божьей помощью и за значительное вознаграждение он готов был исправить эту неприятность. В ее случае он мог даже отказаться от вознаграждения.
– Нет, отец.
Он улыбнулся, не в силах скрыть свое нетерпение.
– Или слишком успешное зачатие? Ты хочешь, чтобы бог лишил тебя этого благословения? Это тоже можно устроить, дочь моя.
Как раз за этим приходят сюда шлюхи. Впрочем, ему все равно – конечно, в зависимости от желаемого результата приготовления к таинству менялись, но все ритуалы Кен’та так или иначе включали в себя совокупление. Во всяком случае, все, что касалось женщин. Того, что происходило с юнцами и стариками, она не знала, да и не хотела знать.
– И не это тоже. Я хочу говорить с богом.
На его лице промелькнуло раздражение.
– Покажи свое подношение, соверши свою молитву, и я помогу тебе с обрядом.
– Нет. Я… я хочу видеть его лично.
Мужчина зажмурился, потом широко улыбнулся.
– Ты самонадеянна, дочь моя! Чего бы тебе ни было нужно, я представляю бога в совершении всех его таинств.
Элиэль еще не встречала мужчины, который бы не мнил о себе этого, и она сразу распознала в повадках жреца то же нетерпение. Он придвинулся на шаг. Она попятилась. Он заметил ее хромоту и нахмурился.
Не найдясь, что сказать, Элиэль сдернула тряпку со статуэтки женщины-танцовщицы, привставшей на носок как бы перед прыжком. В свете лампады резной ниолийский хрусталь заиграл всеми цветами радуги. От его красоты захватывало дух. Она чуть ли не полдня торговалась с продавцом, и все равно пришлось вывернуть кошелек до последнего гроша. Уж такое-то подношение не может не привлечь внимания бога!
Жрец с шумом втянул в себя воздух.
– Ты принесла богатый подарок, госпожа! – признал он. – Такой подойдет.
– Он перевел взгляд с изваяния на нее, обратив внимание на дорогой плащ. Она почти слышала его мысли: женщина, одевшаяся так для визита на Речную улицу, должно быть, сошла с ума.
Он протянул руки:
– Давай, я возьму это у тебя.
– Нет! – Она отодвинула статуэтку.
– Тогда поставь на помост, только осторожнее!
– Нет! Я желаю отдать это лично богу. Я желаю видеть Кен’та во плоти!
– Твои амбиции граничат с богохульством, дочь моя!
Его тон раздражал ее. Он был ненамного ее старше.
– Скажи богу, что…
– Дай сюда, пока не уронила! – Он снова потянулся к статуэтке.
Она снова отпрянула. Понимая, что больше не сможет уворачиваться от него, она повернулась и швырнула статуэтку к ногам идола. Звон эхом отозвался от каменных стен; сверкающие осколки запрыгали по полу. Жрец вскрикнул от ужаса.
– Вот! – крикнула Элиэль. – Я передала свой дар богу! Теперь дай ему выслушать мою просьбу!
