– Но не до конца же! Если его войска дойдут до Долорта Или Нартании, это будет нарушением договоров. Не думаю, что ему так уж хочется спровоцировать войну. Вероятнее всего, он проводит вас до Звонограда.
– Не такой уж он безумец, чтобы бросать на произвол судьбы собственную свояченицу!
– Почему же? Итак, слушай. – Похоже, Орсон принял какое-то решение. – Помнишь Гнейзов?
– Как же такое забудешь!
– Ландграф вроде бы честный человек. Я оставлю в Гнейзове лошадей для вас и нескольких человек с сержантом Наренном. Если сможешь, извести его перед возвращением. Не сможешь, он будет ждать там. Если будете возвращаться морем, пожалуйста, дай знать.
– Ты невероятно щедр! – Оук никак не ожидал такого предложения. – Уверен, Вассайл этого не забудет.
– Дело не в нем. – Глаза Орсона блеснули. – Мы же друзья. Чего не сделаешь ради любовничка.
Оук рассмеялся, Сейчас он уже мог смеяться, но, впервые прознав о том, как воспринимают их дружбу некоторые, пришел в ярость. Орсону, аристократу и гражданину мира, было плевать на чье-то мнение. Его друзья делали вид, что ничего не замечают; Бо и Аркелл слишком хорошо знали своего товарища, а остальные если что-то и думали, то держали свои мысли при себе, опасаясь вызвать гнев Клинка. И только лорд Вассайл, человек сдержанный и старомодный, не одобрявший вольностей в отношениях мужчин и женщин, почел за долг задать вопрос, бывший на уме у многих.
Оук, задетый за живое, лишь бросил:
– Если нам хорошо, кому какое дело до остального? Вассайл побагровел от такой дерзости.
К счастью, положение спас Бо.
– У нас в Айронхолле были люди с такой наклонностью, милорд. Некоторые особенно обхаживали меня. Уверяю вас, Оук не из их числа. И Аркелл тоже. Кстати, я всегда отказывал. Ваши Клинки, милорд, вполне ортодоксальны в страстях.
Вассайл фыркнул и сменил тему.
Так что теперь Оук ответил шуткой на шутку:
– Как мило с твоей стороны, дорогой.
К тому времени когда они догнали колонну, река Звон уже сияла вдали серебряной лентой. Грязное пятно на дальнем берегу было, вероятно, Звоноградом. Три месяца назад город представлялся путешественникам огромным и богатым, а сейчас виделся кучкой лачуг под соломенными крышами, обнесенной частоколом. Здесь начинались владения царя Игоря, запретившего въезжать на его территорию более чем десяти воинам.
Орсон подъехал к Дестьену. Оук приблизился к Бо, Аркеллу и Вассайлу, сидевшему на носилках между двумя лошадьми. Ведший лошадей молодой Вильф открывал рот только в крайних случаях.
Дорога измотала лорда Вассайла. Он винил во всем подагру, но подагрой трудно объяснить постоянную усталость и изможденное лицо, приобретшее цвет тушеной печенки. В седле лорд держался с трудом, норовя вот-вот завалиться, но и лежа на носилках никак не находил отдыха. Он редко возвышал голос или бушевал, как будто опасался, что невыдержанность только еще больше подорвет силы. И тем не менее Вассайл не унывал.
Ему стало чуть лучше после лечения в захолустном городишке Радомкле, оставшемся в десяти днях пути, по ту сторону равнины, а теперь лорд надеялся на заклинателей Звонограда, хотя Басманов проклинал скиррианских лекарей, называя их невежами, ничем не отличающимися от обычных шаманов. Этот человек, похоже, не находил хороших слов для своей родины.
– Ну что, сэр Оук? – хрипло спросил Вассайл.
– Маркиз пообещал оставить для нас лошадей в Гнейзове. Я поблагодарил его.
Лорд согласно покивал, но ожидаемой радости не проявил, обманув надежды Оука.
– Там Скиррия, – сказал Бо, указывая за реку. – Наши Друзья вынуждены остаться здесь. Нас ожидает царево войско. Если останемся живы, то вступим в страну, где, насколько известно, о законе не имеют и понятия. Все слышали рассказы об Игоре. Его называют главным разбойником. Наши дары предназначены ему, поэтому солдаты, возможно, их не тронут, но кто-то другой может попытаться. Наша обязанность – уберечь подопечного от Всех бед.
Оук пожал плечами:
– Да, Старший.
– Ну?
Брови на обветренном и прожаренном лице Бо казались серебряными черточками. Глаза покраснели от вечной пыли, но стальной блеск не покинул их. Он всегда оставался самым опрятным, самым аккуратным, самым гладко выбритым и самым чистым. В основном это объяснялось стараниями слуг Вассайла – Хагфилда, Кимберли и Перси. Так уж Бо влиял на людей. Ему же достался и самый лучший конь, Триплете, великолепный жеребец, выигранный у Дестьенав продолжавшейся всю ночь игре в кости.
– Нам всегда хочется повернуть и рвануть назад. Была бы причина. Кто может что-то предложить?
Иногда юмор Бо выходил за границы смешного. Аркелл нахмурился. Старик на носилках тоже не улыбнулся.
– Полагаю, лорд Вассайл желает идти дальше, – сказал Оук.
Вассайл покачал головой и попытался ухмыльнуться. Первая за неделю попытка закончилась неудачей.
– Я обеспокоен. Новостей из Скиррии почти нет. Полагаю, его величество не отправил бы нас сюда, если бы услышал все эти рассказы о царе. Мы знали, что он обманывает купцов, но не думали, что ему ничего не стоит нарушить слово, данное своим же князьям. Что делать, если прекрасная принцесса
