прошептал он, ведя ее к кровати.
– Почему? – выдохнула она, когда Бомон снял с нее платье. – Ради чего ты так ужасно рискуешь?
Он улыбнулся:
– Не могу сказать тебе, Софья, ради чего. Все поэты, когда-либо жившие на свете, не смогли передать это словами. Я постараюсь показать тебе.
– Ты знаешь, что он с тобой сделает?
– Ты знаешь, что я собираюсь сделать с тобой?
– Покрыть меня всю поцелуями?
– Это лишь начало, только начало.
Так и было. Да, некоторые мужчины могут быть нежными.
9
Не крики петухов разбудили Ташу. Всю ночь она вглядывалась в темноту, прислушиваясь к шуму дождя, размышляя о прошлом, которое печалило, и о будущем, которое одновременно и волновало, и пугало. Лицо зажило. Сегодня она покинет Фарицев и больше никогда его не увидит. Таша должна попрощаться со всеми местами и людьми, дорогими ее сердцу.
Через два дня она вернется в Кинск, встретится с шивиальским послом, начнет готовиться к свадьбе – ее
Сначала свадьба, потом подготовка к переезду весной Ей понадобится тысяча вьючных животных для
Конечно, Ольга Юрьевна – ее старый близкий друг. Таше сказали, что она может взять с собой двенадцать сопровождающих, половина из них слуги. Сердце ее разбивалось при взгляде, как простые семьи бьются за то, чтобы отправить с ней свою дочь в надежде найти счастье и безопасность подальше от Скиррии. Переговорщики находились в замешательстве, но пообещали ей пополнить штат ее служанок в Шивиале.
Письмо Софьи описало ей короля Ательгара как очень хорошего человека, мудрого правителя. Она не добавила «лучше, чем Игорь», но это было ясно и без слов.
Дорога на Моркуту
1
Дорогой, будь осторожен!..
Зима почти наступила. Хлопья снега танцевали под облаками или забивались в углы. Оук торопился, почти бежал, кружа между палаток и людей на Базарной площади.
Обычно он любил медленно прогуливаться здесь, ведь это было живое сердце Кинска, круглосуточная, ежедневная, кричащая ярмарка. Разноцветные палатки и лотки, несметное количество товаров – от обычных овощей до экзотического оружия из земель, о которых Оук даже не слышал. Также здесь были гадалки и цирюльники, массажисты и татуировщики, и духи знают, кто еще! Он наслаждался, наблюдая за жонглерами, бродячими актерами и акробатами; ему нравилось слушать песни менестрелей и крики торговцев. Его не волновали крики преступников, пойманных и публично наказываемых. Однажды Оук любовался схваткой с медведем, причем болел за медведя.
Внушительные здания вокруг площади не интересовали его. Позади них начинались более современные улицы, одно-двухкомнатные жилища, построенные из толстых бревен. Двери их выходили на дорогу, а позади них имелись аккуратные огороды со свиньями и цыплятами. Один из таких домиков и был пунктом назначения Оука.
Он опоздал. Полдень – время, когда он мог наслаждаться свободой, которую использовал по своему желанию, выходя в город. Бо брал ночные часы, когда подвалы под царским дворцом были пусты. Он исследовал их все от начала до конца и по запаху мог определить, где находится. Утро принадлежало Аркеллу, который дотошно изучил уже весь царский дворец и теперь прочесывал оставшийся Верхний город.
Они приспосабливали свою личную жизнь друг к другу. Аркелл открыл для себя достоинства бани. Кто бы ни была подруга Бо – а он никогда не обсуждал женщин, – она должна была бы жить во дворце, ибо стрельцы патрулируют ночью улицы Верхнего города. Большинство дней Оук проводил под этой дверью, здесь…
Дверь скрипнула и отворилась. Басса сказала:
– Дорогой! Ты опоздал. Я так волновалась. Боялась, что ты не придешь.
Когда они вошли внутрь, Клинок поцеловал ее. Басса великолепна – темноглазая, чувственная. У нее был больной мальчик, который всегда сидел на полу, сосал куриные кости, не обращая внимания ни на кого, кроме матери и мужчины, в спешке срывавшего одежду, разбрасывая ее повсюду. Басса была молодая, большая и страстная, как кошка. Оук никогда не встречал таких чувственных, страждущих, полных энергии женщин. Его друг Орсон бредил ею.
Муж Бассы, Михаил, подрабатывавший то кузнецом, то сапожником, приходил домой не раньше полуночи, но не позже комендантского часа. Оук никогда не видел мужчину, грудь жены которого так страстно целовал и ласкал. Басса ждала второго ребенка, и хотя срок был еще маленький, грудь ее налилась и округлилась и выглядела превосходно.
Сильная, как Оук, она всегда давала ему отличный отдых.
Как всегда, он победил и пленил ее, Басса обвила его ногами, и они слились в одно целое. Она вскрикивала, Чарапаясь и отбиваясь, и в то же время все сильнее принималась к нему. Оук вошел в нее.
В минуты покоя он лежал, прислушиваясь к удовлетворенному стуку своего сердца, и представлял, как
