– С радостью. Так что мне передать королю? Бомон достал бумаги.
– Вот список людей, которых мы оставили, вот список свадебных подарков, хотя я сомневаюсь в том, что они появятся. А вот мой отчет. Почтительно рекомендую вам запечатать отчет сразу после прочтения. Он взрывоопасен.
– Нет необходимости читать его вообще – гораздо спокойнее ничего не знать.
– Но вы член тайного совета, насколько я помню, – мягко произнес Бомон. – Я бы желал, чтобы вы прочитали отчет.
– Скверные новости?
– Ужасные.
– Ну, если ты полагаешь, что это поможет… Хэджбери казалось, что он попал в болото и тонет.
– Вы слышали последние новости из Скиррии?
– Нет. – Хэджбери хотелось добавить: «А разве я должен был?» – Регент знает о присутствии королевы?
Это, несомненно, проблема посла.
Бо слегка улыбнулся:
– Насколько мне известно, он ничего не знает. Знают только двое: я и она. Аркелл не говорит. Даже царь Игорь не знает точно, жива ли она.
– Но почему ты не подождал в Кинске до весны? Насколько мне известно, это входило в намерения твоего подопечного.
– Были проблемы. – По глазам Бомона было ясно, что подразумевал он больше, чем говорил. – Сразу после брачной церемонии мы отправились к границе, нас было восемь. Но возникли осложнения. Произошла бойня, уж если быть точным. Спаслись только мы втроем.
– Для резни нужны две стороны. Кто была вторая?
– Как я указал в своем отчете, освещение было тусклым, но один из них сильно походил на царевича Федора. Я полагаю, царь пришлет нам письменные разъяснения.
– О духи!
Посол удивлялся, как этот отчет не загорелся ясным пламенем прямо в его руках. Если царь пришлет декларацию об объявлении войны, наступит крах всех тех хрупких дипломатических отношений, которые Хэджбери и регент выстраивали всю зиму. Эйранию охватит война.
– Эта резня была идеей твоей или твоего подопечного? Бо неопределенно пожал плечами:
– Теперь не важно.
Все теперь имело значение: и барабаны, призывающие к войне, и этот гнуснейший скандал. Очевидно, что будущая королева Шивиаля путешествовала не с подобающим ей сопровождением, а в компании двух Клинков, мужчин с самой ужасной репутацией, что касается женщин.
– А что за человек будущая королева? – спросил Хэджбери. – Я имею в виду, как она воспримет…
– Она совсем дитя. Скиррианцы обряжают своих женщин в овечьи шкуры и хранят как драгоценности в ларце, особенно принцесс. Но ее брат позволял ей кататься верхом. На лошадях, в санях, что большинство мужчин посчитали бы скандалом в отношении женщин. Конечно, последние события значительно расширили ее познания о жизни. Она сильная, но еще такая невзрослая.
Стараясь сдерживать свой гнев, его превосходительство встал и потянулся к шнурку звонка. Вероятность неприятностей нарастала. Примет ли Ательгар невесту, репутация которой так подпорчена? Он может стать объектом для недвусмысленных шуточек.
Линдсей явился на призыв. Войдя, он удивился, увидев на полу Аркелла.
– Сэр Бомон, не хотите ли съесть чего-нибудь?
– Куры еще несутся?
– Не имею представления. Есть у нас яйца, Линдсей?
– Думаю, да, – с улыбкой ответил Линдсей.
– Тогда я с удовольствием съел бы омлет, а Аркелл вообще ест все, что угодно. Но сначала… Мой господин, Изабель все еще здесь?
Он посмотрел на посла с мальчишеским озорным любопытством.
Хэджбери усмехнулся:
– Прекрасная Изабель? Мы отправили ее к кондитеру вскоре после твоего отъезда, не сразу, конечно, через некоторое время. Ах, эти пироги!
– И торты! – вздохнул Линдсей.
– Затем моя жена сделала ее камеристкой!
– Это преступно! Непростительно!
– Но очевидно, что она творит чудеса и с иголкой, кружевами, утюгом. Она, возможно, наверху сейчас, помогает ее величеству. Насколько мне известно, она еще не выбросила тебя из своей хорошенькой головки.
Линдсей дипломатично кашлянул, напомнив о своем присутствии. Он открыл для себя прекрасную Изабель через несколько дней после своего прибытия прошлой весной и был весьма неприятно поражен, когда Хэджбери объяснил ему, при чем здесь Бомон.
