встречи бывали, иногда и более-менее длительные, но в большинстве своем не очень серьезные, не цепляющие за душу, – так, сменить впечатления, отдохнуть.
Февраль в этом году выдался слякотный, неприятный. (Как будто февраль бывает приятным.) Игорю всегда казалось, что самые тяжелые месяцы – это февраль и ноябрь. Февраль – потому что конец зимы, уже все устали от холода, от снега, а весны никак не дождешься. Единственный плюс – короткий месяц. А ноябрь – это просто жуть. Впереди вся зима, темнотища, ветер, снега еще нет. Безрадостно, уныло, тускло. И хотя если подходить философски, то он согласен с выражением «у природы нет плохой погоды», а если с позиций его разъездной жизни – то ничего хорошего он в этих месяцах не видел. И пассажиры нервные, замершие, усталые почему-то уже с утра. То ли дело май, летние месяцы… Не работа – одно удовольствие. Тепло, светло, чисто, одежды легкие, настроение приподнятое и платят соответственно…
Вообще для клиентов Игорь всегда старался создать приятные условия. В машине у него порядок был редкий. Коврики вымыты (благо в гараже у него мойка бесплатная с горячей водой), сама машина всегда чистая, легкие ароматизаторы – навязчивые запахи он сам не любил, масса кассет на выбор – от классики до шансона. Клиенты в большинстве своем были довольны.
Как-то сел один чудной дядечка, не очень ухоженный, полноватый, с мятым портфелем, а у Игоря радио какое-то включено. Игорь спрашивает:
– Устраивает музыка или что-то иное предпочитаете?
Дядечка безнадежно махнул рукой:
– Да пусть будет. Все равно то, чего я люблю, у вас нет.
– А именно?
– Ну, например, «Болеро» Равеля.
Когда через минуту зазвучала именно эта мелодия, мужик обалдел. Игорь как-то наблюдал такое в театре – когда актер преображается. В первом акте он, например, в костюме, который ему явно мал – рукава коротки, брюки по щиколотку, пуговицы внатяг, прическа взъерошена, взгляд тревожен, неуверен, заискивающе-угодлив. А во втором акте – это самодовольный господин в дорогих одеждах, с набриолиненными волосами, высокомерием во взоре, медленной речью и царственными жестами… Его поражало это искусство преображения, этот талант…
И вдруг нечто подобное он увидел в своей собственной машине. У дядечки прервалось дыхание, загорелись глаза, он восторженно посмотрел на Игоря, потом как-то обмяк, прикрыл веки и с улыбкой тихого счастья слушал свою любимую мелодию.
– Я потрясен, – сказал он, рассчитываясь. Оставил лишние сто рублей и с сияющим лицом вышел.
Игорь в очередной раз убедился в том, что человеку не так уж много надо для счастья. И главное, что это немногое может дать Игорь. Это грело душу.
Или еще случай. Остановила его женщина, прилично одетая, симпатичная, но с такой болью в глазах. Села, попросила разрешения закурить.
– Музыка нравится? Или заменить?
Она ответила сквозь слезы:
– Вы извините. Мне так плохо. Если есть что-то для души…
Он поставил Розенбаума. Женщина плакала. Слезы… сигаретный дым… Пожалуйста, погромче… вот есть салфетка… возьмите… Может быть, попить, у меня есть вода…
В общем, пассажирка выплакалась, попила воды, немного успокоилась и тоже оставила денег сверх договоренности. Искренне поблагодарила, извинилась за свое состояние, а у него в душе надолго осталось приятное чувство от человеческого взаимопонимания, единения, сопереживания.
Так вот, про февраль. Он ехал медленно в крайнем левом в ожидании клиентов и мысленно прикидывал предстоящие расходы: в конце февраля у Танюхи день рождения – хорошо еще некруглая дата – тридцать восемь лет – можно и не очень широко отмечать, но все равно гостей собрать надо, и подарок хороший преподнести. А в подарок она куртку кожаную просила. Надо будет с ней в воскресенье съездить, пусть примерит, посмотрит. А потом 8 Марта. Вот уж затраты так затраты – мало того что жена с дочерью, а еще теща, а еще в налоговой девчонок поздравить. Короче, деньги нужны – это раз. И время – за подарками выбраться – это два. Решил он делать это в несколько приемов. Сейчас заедет в магазин посмотрит дочери мобильник (она давно мечтает), потом через пару дней Танюшке своей халатик возьмет – приглядел в одном магазине – очень симпатичный. Ну а там потихоньку и теще, и остальным.
Надо сказать, что Игорь сажал к себе далеко не всех подряд. Частенько проезжал мимо, а иной раз, останавливаясь и интуитивно почуяв негатив, не брал пассажиров. Девицы сомнительного вида его отпугивали всегда. Лица кавказской национальности, хоть и платили неплохо, как правило, вызывали опасение, поэтому если и вез, то по одному. Двоих-троих мужиков брал крайне редко, предварительно прислушиваясь к себе – есть внутри тревога? Нет? И не в трусости дело, а в элементарной осторожности. Вон сколько ребят – знакомых водил – пострадало, особенно кто по ночам работает. И бритвой горло режут, и ножом пугают, и деньги отбирают, и из машин выбрасывают. Опасная работа, ничего не скажешь. Вот и приходится в момент принятия решения: брать – не брать пассажира – включать повышенное внимание.
Женщина стояла на обочине с вытянутой рукой, немного встревоженная, опаздывает, видимо. Игорь притормозил, посадил без вопросов. Она со вздохом облегчения уселась: «На Таганку, пожалуйста». Поехали. Утро, пробки, машин полно, все торопятся, движение сложное. Ее устроило «Русское радио». Как раз новости были. Послушали, потом обсудили, потом слово за слово разговорились обо всем, потом он вспомнил пару анекдотов по теме беседы. Рассмеялись. Потом она какую-то историю из жизни подруги рассказала. Хохотали так, что он даже хотел остановиться, отдышаться. Оказалось, уже приехали. Она в прекрасном расположении духа достала деньги и со словами: «Спасибо, сдачи не надо» – взялась за ручку двери.
Игорь, который обычно на прощание говорил «Всего хорошего! Удачи!», тут изменил устоявшемуся стереотипу и так тихо-тихо сказал:
– Подождите, пожалуйста.
– Да.
– Вы извините, вас как зовут?
– Вера.
– Вера, я Игорь. Вы мне очень симпатичной показались. Знаете, так редко бывает, чуть ли не сразу. Если вам понадобится машина или просто захотите пообщаться, возьмите мою визитку, позвоните, мобильный всегда со мной. Мне будет очень приятно встретиться с вами.
– Хорошо, Игорь. Возьму с удовольствием. Спасибо.
Она вышла. А у него запела душа. Он ехал и улыбался. Когда вспоминал их беседу, даже смеялся в голос. Он думал о ней целый день. А день прошел отлично – и все пассажиры были милые, и пробки как-то рассосались, и погода наладилась. Да и пора. До конца месяца четыре дня, а там – весна! Весна! Господи, уж не влюбился ли он?
Она позвонила уже на следующий день:
– Игорь, если можно, подъезжайте туда, где вы меня вчера взяли, и опять на Таганку. Через час сможете?
– Да, да, Вера, конечно.
Вот так февраль стал поворотным месяцем всей его жизни.
Февраль – плохой месяц? Да это лучший месяц в году! Да это лучший месяц в его судьбе!
Понятно, что начало марта всегда сопровождается приготовлениями, мыслями о подарках, покупке цветов, произнесении торжественных слов и тостов. Понятно, что девятого числа мужчины с облегчением вздыхают и успокаиваются. Понятно, что Игорь не избежал этой предпраздничной лихорадки, но поскольку готовился заранее и постепенно, он был спокоен – у него все есть – и домашним, и теще, и всем, кому задумал.
Вера ездила теперь ежедневно. И что она раньше мучалась – метро, автобусы, маршрутки? Да, дороже, естественно, получается, но зато с комфортом, с музыкой, в приятной компании.
Буквально через несколько дней они перешли на «ты», и Игорь поймал себя на мысли, что они всегда разговаривают, не переставая, и что никогда не приходится придумывать темы для разговора, они рождаются как-то сами собой, очень естественно и гармонично.
