– Зато теперь мы точно знаем, что мы двигаемся в правильном направлении.
– Да, – согласился Джосс. – А ты знаешь, во что мне обошелся тот кабель?
На это Ивен не знал, что ответить.
– Ладно, – сказал Джосс после некоторой паузы. – Поворачиваем назад. Я хочу составить рапорт, немного подумать и задать кой-какие вопросы.
– Какие, например?
– Кто знал, что мы направляемся сюда? Я Сесил ничего не говорил.
– Джордж знал.
– Да. И он улетел, – сказал Джосс, откидываясь на спинку кресла.
Ивен начинал злиться.
– Ты же сам ему сказал!
– Но он даже ни разу не выстрелил. Когда мы вернемся, пусть лучше окажется, что у него не было ничего, из чего можно было стрелять, или я начну злиться. А кто еще знал?
– Мэлл, конечно. – Ивен посмотрел на Джосса многозначительно.
– Конечно…
– Джосс, ты сошел с ума! Что ты имеешь в виду?
– Кто-то на станции сообщает, куда мы направляемся. Ивен, мы не пробыли здесь и пяти минут, как появились эти субъекты. Это что, тебе ничего не говорит?
Ивен сидел не двигаясь, пытаясь сдерживаться.
– Говорит, – сказал он наконец очень спокойно. – Но все равно, у тебя нет доказательств.
Джосс знал этот тон Ивена и поэтому успокоился сам.
– Хорошо, – сказал он. – Но, тем не менее, с этим нужно считаться. Тебе лучше задать своей даме несколько вопросов.
Ивен помолчал и сказал:
– Я считаю это необязательным. Если ты хочешь ее о чем-то спросить, то спроси сам, офицер.
– Я так и сделаю. Но позже. А сейчас летим обратно на Уилланс и проверим, все ли там в порядке.
Путь назад, на Уилланс, был долгим и спокойным. Никто не хотел ничего говорить друг другу. Такая натянутость на борту была необычной. Первым нарушил тишину Джосс:
– Ты пойдешь со мной, – сказал он спокойно. Это не было ни просьбой, ни приказом. Он просто подумал, что его друг согласится, не требуя лишних объяснений. Но он был не прав.
– Куда? – спросил Ивен. Что-то было в его голосе и во взгляде вызывающее, какая-то настороженность. Он знал куда, зачем и к кому они собирались, но хотел, чтобы Джосс сам сказал об этом.
– К Мэлл, – Джосс нажал на несколько клавиш с видом, как будто это было очень важно. Он посмотрел Ивену прямо в глаза. – Я хочу быть абсолютно уверен насчет твоей подружки. А сейчас я не уверен.
Ивен почувствовал прилив крови, адреналина и воздуха в легкие. Обычно это означало неприятности для кого-либо. Скафандр скрыл это. Ивен попытался сохранить лицо спокойным, так что Джосс ничего не заметил, лишь какую-то неуверенность в голосе. Ивен, пытаясь казаться спокойным, спросил:
– Зачем?
– Ну ладно, офицер Глиндоуэр! – на этот раз Джосс специально произнес фамилию правильно. – Нас только что атаковал корабль. Команда которого не сможет ответить на вопросы. Что делал этот корабль там, где были мы, и зачем им такое оружие? Так как у нас совсем мало подозреваемых, думаю начать с того, кто к нам ближе.
– Мне это не нравится, О'Баннион! – сказал Ивен. Ему это действительно не нравилось. Обычно он был всегда уверен в своей правоте, но на сей раз не был. Поэтому скрыть свою неуверенность он пытался за официальными именами и показным недовольством вместо того, чтобы согласиться с Джоссом.
Казалось, они вдвоем это понимают.
Понимая и то, к чему приведет этот диалог, оба замолчали. Внезапное молчание было еще глупее, чем вежливое повышение тонов. Они посмотрели друг на друга, не зная, как их следующие слова будут восприняты.
– О'кей, – сказал Ивен. – Кстати, наш корабль хоть как-то пострадал?
Джосс покачал головой:
– Нет. Но диагностическая система не может определить те недостатки, за которые я волнуюсь. Ты знаешь температуру того луча?
– Достаточная, чтобы обжечь нам задницы.
Джосс фыркнул.
– Около пятисот тысяч градусов Цельсия, или около этого. Правда, сенсоры на корпусе не предназначены для таких измерений, и оценка может быть занижена.
– Занижена! – выдохнул Ивен. – Это горячей, чем внутренности многих звезд.
– Всех звезд, – добавил Джосс. – Малейший контакт расплавил бы нам корпус. Вакуум, конечно, отличный изолятор, но никогда не позволяй такой штуке касаться тебя.
