– Оч-чень интересно, – сказал Джосс и склонился над пультом для настройки сканеров.
– Следы проходят очень далеко от корабля, – смутилась Элен Мэри. – Это не его следы. Он не мог их оставить.
– Вы правы, – ответил Ивен и нахмурился. – Кто-то побывал здесь раньше нас…
– Эй, недалеко отсюда есть еще одна чистая площадка. Я посажу корабль там. Зачем нам портить эти следы нашими толкателями? Ивен, присядь-ка. Мне не нравится этот ветер.
– Да, мэм, – сказал Ивен и послушно сел в кресло.
И правильно сделал. Секунд за пятнадцать до посадки «Ноузи» стало заносить, трясти и кидать из стороны в сторону. Ивен успел затянуть ремни и не упал. Тормозные башмаки вонзились в неровный грунт. Крейсер тяжело опустился на поверхность и выпрямился.
Секунду или две стояла оглушительная тишина. Потом Элен Мэри спросила:
– Вы всегда так летаете?
– Иногда бывает, – захохотал Ивен и встал.
Джосс тоже встал и пошел к фиксаторам, на которых крепился ЗСЖ-комбинезон.
– Ты, бестолковый валлиец! – проворчал он. – Я посмотрел бы, как бы сделал это ты. На таком ветру и среди скал…
– Ну что ж! – откликнулся Ивен. – Нам пора выходить. Вы, Элен Мэри, оставайтесь здесь…
Она посмотрела на него таким взглядом, будто он сказал ей что-то непристойное.
– Офицер, – Элен еще раз гневно посмотрела на него, – я живу здесь. Я могу идти на ветру и не падать. А вы можете?
Секунду Ивен молчал. Когда он попал на Марс впервые, он несколько недель учился не падать на ветру. И постоянно замазывал жирные синяки от падений.
Он улыбнулся Элен Мэри, как бы извиняясь за свою бестактность, и перед тем, как опустить забрало, сказал:
– Ну, если у меня не получится, вы ведь поможете мне подняться?
Она улыбнулась в ответ и застегнула комбинезон.
4
Они вышли из «Ноузи» на ветер.
«Странно, – подумал Ивен, – какой резкий и пронзительный свист!»
Такой эффект создавала маленькая плотность атмосферы. Давление воздуха здесь было ниже, чем на вершине Эвереста. Ветер становился сильней, и Ивен с трудом сохранял равновесие.
Плохо было и то, что ветер внезапно менял направление. Он мог резко толкнуть вас сбоку, хотя перед этим летел в лицо. Получалось так: сначала человек, шатаясь, шел в одну сторону, потом, как пьяница, заплутавший между огромных валунов, резко поворачивал в другую.
Джосс посматривал на скалы. Их края были не такими уж гладкими и безобидными, как могло показаться с высоты. Он погладил лобовое стекло на своем шлеме и подумал о том, что любая из этих скал может сотворить с ним, если он оступится. Пластина была ударостойкой, он знал об этом. Это был самый прочный безосколочный пластик, известный человеку.
– Вопрос только в том, – заключил Джосс, хватаясь за большой валун и стараясь не нарушить темп дыхания, – известно ли это скалам?
Если сломается лобовое стекло, никто не сможет помочь ему. Даже если захочет разделить с ним собственный дыхательный аппарат, как в старых фильмах о подводных приключениях: ЗСЖ-комбинезоны выполнялись по индивидуальному заказу, тщательно подгонялись под размер владельца и были рассчитаны на работу только при положительном давлении и хорошей герметизации. Поэтому ни Ивен, ни Элен Мэри ничего не смогли бы сделать в критической ситуации.
– Остается надеяться, что мои легкие замерзнут гораздо быстрее, чем глаза, – решительно сказал он.
Джосс медленно карабкался по скале, внимательно высматривая каждый уступ, на который можно было поставить ногу. Ивен шел впереди широкими шагами, как будто бы и не заботясь о ветре. Но Джосс ясно слышал напряженный скрежет сервомеханизмов, сражающихся с окружающей стихией. В канале связи послышались щелчки. А потом голос Ивена произнес:
– Я совсем разучился держать равновесие.
– А я и не хочу этому учиться, – ответил Джосс, резко качнулся и чуть не упал со скалы.
– Веселей, приятель, идти осталось немного.
Джосс не расслышал последней фразы из-за ветра, прикинул, что можно сделать, чтобы стало хоть чуть-чуть веселей, но переспрашивать не стал: Ивен, скорее всего, ответит каким-нибудь жутким каламбуром, чтобы отомстить ему за те, которыми он частенько мучил напарника в камбузе «Ноузи». Джосс решил обойти возникшую на его пути скалу. Она была вполне преодолима напрямик, но его очень беспокоила сохранность шлема. Обогнув скалу справа, он заметил впереди нечто отличное от камней. Это был остов двигателя крейсера. Рядом стоял Ивен, но выражение его глаз надежно скрывало лобовое стекло.
Гондола была разломлена пополам при падении корабля. Так бьют о горячие тарелки шоколадные пасхальные яйца.
Джосс остановился, посмотрел на гондолу, провел рукой по поверхности разлома и произнес:
