вперед, грудью бросаясь на шквальный огонь.
– Ничего я прикрывать не стану. И вы от меня ничего не получите. Я не боюсь вас! – я ощерила зубы, изображая идиотскую улыбку. Мне хотелось доказать этому странному человеку, что в мире еще осталась какая-то справедливость, мир не настолько продажный, каким его хотят представить какие-то ряженые злодеи.
– Тогда получи вот это, – Змей Бобылев мягко улыбнулся. Он протянул мне какой-то официальный документ. Я рассмотрела регистрационные значки, угловые штампы и печати «Коры». Эти самые документы Альберт увозил в Москву. На подпись министру. Почему они находятся в руках незнакомого человека? Где Альберт? Они что, самого шикарного курьера замочили и хладный труп закопали тут же, в подвале? Я потянула носом и ощутила слабый приторный запах, слегка сладковатый, будто где-то рядом спокойно разлагался труп человека в дорогом кашемировом пальто.
– Что это? – Я отступила назад, но сзади сопели и наседали преданные оруженосцы подлого Змея. Пришлось сдать позиции без боя. Я шагнула навстречу Змею Горынычу. Он стоял не двигаясь, иезуитски улыбался, держа в руках мои документы. Руки у него не тряслись. Не дрожали. Бумаги повисли мертво, как накрахмаленные.
– Это твои документы. Министр не подписал. Мы приостановили неофициальное ходатайство. Мы думали, что ты сговорчивая девушка. А ты, Инесса, глупая и неразумная женщина. – Он произнес слово «женщина» таким скабрезным тоном, будто это слово являлось бранным и нецензурным, обозначало безнадежно падшую особу. И я почувствовала, как страх вновь зашевелился во мне, разрастаясь внутри меня раковыми метастазами. Я застыла, превратилась в кусок льда. Внутри меня ничего не было. Только страх. Такое отдельное существо, безумно уродливое. И еще была безысходность. Безликий страх и липкая безысходность. Страшное сочетание. Мой магазин укатил в царство мертвых. В зародышевом состоянии. Ушел на тот свет, так и не родившись. Истинная Кора забрала его к себе, в подземную империю покойников.
– Хорошо, я согласна. Ты победил меня, – сказала я, радуясь тому, что страх стремительно испаряется, растворяется на составные части, распадается на атомы и молекулы. Вот он уже перешел в воздушную атмосферу. Подвал заполнился тоскливым удушьем. Я поняла, что победила, жестоко проиграв в поединке с искушением, все-таки победила. Не сдалась. Не продалась. Я победила не дьявола в облике Бобылева. Я победила себя, отказавшись от мифического богатства. Дьявол пал. Он не был готов к такому удару. Змей явно колебался. Его терзали сомнения. Ему хотелось пуститься на уговоры, дескать, остановись, Инесса, не спеши, подумай, прими трезвое решение. Еще можно поставить состав на рельсы. Но Змей Бобылев зловеще молчал. Дьявол интуитивно понимал, он случайно натолкнулся на несгибаемую волю. Ему уже не сломить дух противоречия. Я никогда не соглашусь на сделку с Мефистофелем.
– Я ухожу из «Меркурия». Отправляю мебель обратно в Новгород. Транспортные издержки за мой счет. Линолеум верну в «Школу ремонта». Стеллажи и прилавки продам. Ты выиграл раунд, Змей Горыныч! – Я отступила назад и едва не сшибла с ног двух здоровенных молодцов с одинаковыми физиономиями. Они беспрекословно расступились. Наша взяла. Моя победа не за горами. Я возьму тайм-аут. Наберусь сил и терпения. Воспитаю волю и выдержку. Я приду в «Меркурий» чуть позже. Въеду на белом коне.
Я вышла из подвальной темноты. Солнце бешено сияло, кипело, шкварило, взрывалось. Настоящая магнитная буря. Перепад давления, смена режима. Троица негодяев осталась внизу. Я никогда не узнаю их имен. Я никогда не вспомню их лица. И не буду ворошить в памяти случившееся. Я все вычеркну из памяти. Но подвальные черви навсегда запомнят Инессу Веткину. Навсегда. Я вошла в здание торгового центра. Распорядилась на предмет обдирания стен. Договорилась с ребятами из строительного магазина, чтобы они взяли себе линолеум. На память – долгую и нежную. С любовью от Инессы. Пишите письма. «Грузите апельсины бочками». Фургоны вобрали в себя новгородскую мебель и медленно двинулись в обратном направлении. Они увозили в солнечный день, но в серую и туманную даль все мои надежды и чаяния. А я села в кабриолет и залилась слезами.
Жизнь больше не имела смысла. У меня ничего не клеилось. Я везде была лишней. Зареванная, в потоках слез, я ехала по городу, размышляя о бессмысленности суеты. Сколько дней и ночей потрачено впустую. Моя энергия и мой ум все это время без устали работали на папу Карло. Я выпустила холостой заряд. Не учла современные реалии и споткнулась на ровном месте. Везде пишут и говорят о бандитах, перестрелках, крышах и разборках. В ушах навязло. До сих пор все эти слова оставались для меня пустым звуком. Я даже употребляла иногда эти слова в шутливом тоне. Все бандиты представлялись мне лысыми и стрижеными, с квадратными челюстями и выбитыми зубами, глупыми и циничными, в татуировках, как мексиканские индейцы. А бандиты предстали передо мной в образе Сергея Бобылева. Можно было обратиться за помощью в милицию, к Орлову, например. Я вспомнила милого парня Орлова. Его фуражку с околышем, доверху заполненную коммерческими замыслами. Разбитной мент явно не вписывался в образ спасителя девичьих душ от преступных посягательств. Кабриолет игриво вилял по правой безопасной полосе. Проезжавшие мимо автомобили грозно гудели и пукали, изо всех глаз пялились на меня, заплаканную и несчастную. С трудом я добралась до дома. Гаишники не остановили машину, наверное, на них подействовали магнитные излучения, им явно не до ограбленных девиц, своих бед достаточно. Меня мутило, выворачивало наизнанку. Потеря магазина и денег могут привести любого человека на грань самоубийства. Если бы не моя любовь, я бы свела счеты с жизнью. Я знала, что не смогу преодолеть отвращение к несовершенству земного существования. Не смогу. Никогда.
Моя любовь спасла меня от смерти. Мне страшно было подумать, что станет без меня с Бобылевым. Он не переживет моей смерти. И я пересилила страх, переболела отчаянием. Нарывы страдания сошли с меня, как короста с прокаженного, вылечившегося от прикосновения к иконе. Я прикоснулась губами к иконе мой любви. И душа обмякла, оттаяла. Я простила страшных людей из подвала. Бог им судья. Они уйдут в другой мир. Когда-нибудь. Шальные деньги, полученные путем подлости и обмана, они не смогут унести с собой на тот свет. Туда не пускают с посторонними вещами. Там, говорят, ничего не нужно. Денежные знаки не в чести. Иностранные ассигнации не в почете. Пустые бумажки. Говорят, их используют для разжигания костров, на которых поджаривают нечестивых грешников. Я ворочалась в кровати, заново переживая свои злоключения. Незаметно я уснула. Молодость взяла свое, организм требовал отдыха. Во сне я бродила по сказочному саду в поисках Маленького Принца. Я хотела укорить его за странные фантазии. Зачем он пробуждает в людях надежду на лучшую жизнь? Нельзя этого делать. Все сущее существует со дня мироздания. Есть подлость. Есть добро. Добра мало. Подлости, наоборот, много, хоть возами вывози. Маленький Принц сам нашелся. Он вышел из-за розового куста и сказал, здорово коверкая русские слова:
– Ты заблудилась, Инесса?
– Да, я заблудилась. Я заблудилась в жизни, потеряла компас. Я совершенно не умею ориентироваться.
Розовый куст шумно разогнулся. Мальчик отпустил ветки. Лепестки осыпались. Красиво. Маленький мальчик в обрамлении розовых лепестков.
– Ты умная, Инесса, и сильная, и ты сама отыщешь дорогу. Без поводыря. Тебе не нужен компас. Ты можешь сама помогать людям. Они слабые и немощные, у них не хватает воли на жизнь, – мальчик с лучистыми глазами совсем плохо говорил по-русски, он смешивал французские слова с какими-то еще неведомыми, но я все равно понимала его.
– Разве у меня есть воля к жизни? – спросила я, недоумевая. Только что я думала о смерти, и лишь моя космическая любовь вынула меня из тесной петли отчаяния.
– У тебя много воли. Ты сильная. Ты привлекаешь к себе людей крепостью духа. Ты все выдержишь, Инесса. Помоги людям выбраться из плена… – Мальчик тихо скрылся в глубине аллеи. Я даже не успела его ни в чем укорить, как собиралась.
Прелестные розовые кусты спрятали его, скрыли от меня. Дивный сад грозно нахмурился. На небе сбежались кудрявые облачка. Они кувыркались и прыгали, собираясь в одну большую грозовую тучу. Тенистые деревья зашумели, о чем-то переговариваясь там, наверху, под самым небом. Я заглянула в кустарник, надеясь увидеть мальчика. Но его уже не было в саду. Он ушел на свою планету. А без специальных разрешений вход на чужие планеты строго воспрещен. Там своя охрана, неприступная служба
